крикнул он.
Вебстер покачал головой.
– Вы пришли сюда по поводу вашей очередной великой идеи! – не унимался Кинг. – Собирались представить ее на рассмотрение муниципалитета. Так чего сидите? Давайте выкладывайте!
Вебстер поднялся с хмурым видом.
– Не знаю, может, тупость помешает вам уразуметь, – обратился он к Кингу, – почему меня возмущает ваша деятельность.
Кинг на секунду опешил, потом взорвался:
– Тупость? И это вы говорите мне! Мы работали вместе, я вам помогал. Вы никогда не позволяли себе… никогда не…
– Да, я никогда не позволял себе говорить ничего подобного, – бесстрастно произнес Вебстер. – Еще бы. Мне не хотелось вылететь со службы.
– Так вот, вы уже вылетели! – рявкнул Кинг. – Уволены! С этой самой секунды!
– Заткнитесь, – сказал Вебстер.
Кинг ошалело уставился на него, словно получил пощечину.
– И сядьте. – Голос Вебстера кинжалом прорезал напряженную тишину.
У Кинга подкосились ноги, и он шлепнулся на стул. Все молчали.
– Я хочу сказать вам кое-что, – продолжал Вебстер, – о том, что давно уже пора сказать вслух. О том, что всем вам давно следовало бы знать. Странно только, что именно мне приходится говорить вам об этом. А может быть, ничего тут странного и нет, кому, как не мне, сказать правду, все-таки почти пятнадцать лет служу интересам города. Олдермен Гриффин сказал, что город умирает на глазах. Верно сказал, с одной только небольшой поправкой: он выразился слишком мягко. Город – этот город, любой город – уже умер. Город стал анахронизмом. Он изжил себя. Гидропоника и вертолеты предопределили его кончину. Первоначально город был попросту пристанищем того или иного племени, которое собиралось вместе, чтобы обороняться от врагов. Со временем его обнесли стеной, чтобы усилить оборону. Потом стена исчезла, а город остался как центр торговли и ремесла. И просуществовал до нашего времени, потому что люди были привязаны к месту работы, которое находилось в городе. Теперь условия изменились. В наше время, при семейном вертолете, сто миль – меньше, чем пять миль в тридцатых годах. Утром вылетел на работу, отмахал несколько сот миль, а вечером – домой. Теперь нет больше необходимости жаться в городе. Начало положил автомобиль, а семейный вертолет довершил дело. Уже в первой четверти столетия люди потянулись за город, подальше от духоты, от всяких налогов, на свой, отдельный участочек в предместье. Конечно, многие оставались: не был налажен загородный транспорт, денег не хватало. Но теперь, когда все выращивают на искусственной среде и цены на землю упали, большой загородный участок стоит меньше, чем клочок земли в городе сорок лет назад. И транспорт перестал быть проблемой, после того как самолеты перешли на атомную энергию.
Он остановился. Тишина. Мэр был явно потрясен. Кинг беззвучно шевелил губами. Гриффин улыбался.
– К чему мы пришли в итоге? – спросил Вебстер. – Сейчас я скажу к чему. Кварталы, целые улицы пустых, заброшенных домов. Люди взяли да уехали. А зачем им оставаться?