я.
Девушка лишь развела руками, и я понял, что только что породил ещё один бессмысленный диалог, уточняющий очевидное. Я напряг свой мыслительный аппарат и сумел задать конструктивный вопрос:
– Куда идти?
– Сейчас идет дискуссия в секциях, вам – в аудиторию 152, – с готовностью сообщила девушка. – А затем заключительное пленарное заседание.
Про «дискуссии в секциях» наша пресс-служба меня не предупреждала, но ретироваться было уже не к лицу. И я отправился в аудиторию 152.
Когда я тихонько открыл дверь, за нею в полумраке обнаружился конференц-зал с огромным круглым столом, за которым восседали разнообразные солидные персоны в костюмах с прикреплёнными к нагрудным карманам бэйджиками. У всех были серьёзные лица с оттенком плохо скрываемой, но многозначительной утомлённости. Пошарив глазами, я обнаружил в круговой шеренге пиджаков и галстуков брешь, обозначенную табличкой на столе с названием моего родного банка. Судя по всему, это место предназначалось как раз мне. Я повесил на свою физиономию выражение сосредоточенной озабоченности и, не привлекая особого внимания, проскользнул к столу.
Шёл доклад. Выступающий за кафедрой в сопровождении слайдов настенной презентации вяло бубнил что-то про текущую конъюнктуру фондового рынка и перспективы его развития.
Мне сразу стало скучно. Впрочем, скучно было не только мне. Коллеги по секции явно томились. Одни мутным взором изучали лежащие перед ними груды бумаг, выданных при регистрации; другие, упёршись кулаком в щёку, буравили неподвижным взглядом экран, где отображались презентационные слайды; третьи вяло озирались, ворочали скулами, сдерживая зевки, и поглядывали на часы.
Через 15 минут докладчик закончил выступление. Вопросов к нему не было. Это был явный признак, что аудитория впала в апатию и все мечтают побыстрее покинуть эту секцию, благополучно пережить пленарное заседание и перейти к стадии фуршета.
Когда на кафедру взошёл следующий докладчик, я понял, что дело плохо – меня стало непреодолимо клонить ко сну. Это была не ленивая расслабленность, схожая с той, что бывает в послеобеденный час, а именно вязкая и коварная дремотная сонливость, в которую проваливаешься незаметно для самого себя. Как я и боялся, неодолимая усталость от напряжения последних бессонных суток застигла меня в столь неурочный час. Несмотря на всё моё скептическое отношение к этой конференции, оживлять её ход заливистым всхрапыванием и сонным боданием лбом столешницы мне всё-таки не хотелось. Я встряхнул головой и с тоской огляделся. Сосед по правую руку от меня, представитель Сбербанка, не скрывал своих страданий. Мы посмотрели друг на друга с пониманием.
– Тут кофе не подают? – шёпотом спросил я у него.
Он отрицательно покачал головой.
– Водки бы, – грустно заметил он.
Я решил героически бороться с подступающим забытьём. Главное – спокойствие. Все контролируется усилием воли. Мой мыслительный процесс так просто не