случаю успешного окончания маневров…»
Нужны комментарии?
Напомню лишь, что и генерал Павлов в последний предвоенный вечер наслаждался опереттой в Минском театре, хотя в тот момент должен был быть уже в совсем ином месте, о чём я ещё скажу.
И даже когда немецкие самолёты летели над бухтами Севастополя, многие на вопрос «Что это за самолёты?» отвечали: «Да это, наверное, Иван Степанович решил проверить готовность противовоздушной обороны Севастополя…»
Адмирал Иван Степанович Исаков руководил тогда манёврами Черноморского флота. Он-то и засекретил 28 декабря 1943 года записки Евсеева, приказав числить их секретными «с правом использовать всем работающим по Севастополю». Заметим: не отдал приказ наказать Евсеева за клевету, а «всего лишь» засекретил ту правду, которая сама по себе зачёркивает «заслугу» наркома ВМФ по приведению флотов в «Готовность №…».
Какая там у него была самой главной?
Ну, в самом-то деле! Разве мог нарком пойти на такой шаг до начала военных действий без прямого указания Сталина? Ведь что это такое – готовность № 1? Это сигнал «Большой сбор» в базах флота, боевая тревога на кораблях, бегущие из увольнения бравые краснофлотцы и лейтенанты в белых кителях, белых брюках и белых же туфлях! В Севастополе, в Одессе, в Таллине…
А за этим переполохом наблюдают агенты абвера… Или даже просто граждане пока ещё дружественного Третьего рейха, случайно или по служебным делам оказавшиеся, скажем, в Таллине. А война вдруг возьми и 22 июня не начнись.
Скажем, Гитлер удар ещё бы на неделю перенёс! Он же не собирался с нами до осенней распутицы ковыряться, он рассчитывал всё до осени завершить и мог ещё неделькой пожертвовать по тем или иным причинам.
И что мы тогда имели бы? Как минимум – ноту аусамта Рейха наркомату иностранных дел СССР. А как максимум? Как максимум – тот самый повод к нападению, которого так опасался Сталин.
То-то и оно!
Нет, подобного рода акции стране могут выйти боком! Как могут они выйти боком и самовольным инициаторам подобных акций. Поэтому вряд ли Кузнецов действовал накануне войны на свой страх и риск.
Между прочим, в 1961 году Крымиздат тиражом 30 000 экземпляров выпустил записки Евгении Мельник, жены артиллериста с 35-й тяжёлой береговой батареи, располагавшейся у Херсонесского мыса в Севастополе, «Путь к подполью». Непритязательные, но очень информативные, эти записки начинаются описанием ночи с 21 на 22 июня 1941 года, и из них тоже можно сделать вывод, что в Севастополе ни о какой «Готовности № 1» накануне войны не знали. Светомаскировка две последние предвоенные недели соблюдалась постольку, поскольку шли те самые большие флотские учения, которые к 22 июня закончились… По какому поводу знаменитый «Примбуль» и был вечером 21 июня ярко иллюминирован, а адмиралы собрались на банкет.
Что ж, Севастополь был от границ СССР далеко. Но вот в приграничных военных округах – если бы их командование ответственно относилось к своим обязанностям,