Вячеслав Овсянников

Одна ночь (сборник)


Скачать книгу

останавливается и поводит носом, втягивая воздух. Заворачиваем за угол дома и направляемся в скверик. Там, на утопающей в грязи скамейке, мокнут под дождем два мужика. Они так и застывают со стаканами в руке. У одного из кармана плаща торчит еще не откупоренная водочная головка.

      – Давай сюда, – требует Шмякин и показывает глазами на оттопыренный карман.

      – Не отдам! – вдруг истошно завопил мужик. – Менты проклятые! Ведь на последнюю копейку купил, на кровную!..

      – Ну-ну. Поразговаривай у меня, – лениво замечает Шмякин, – жду одну минуту.

      – Сказал – не дам, и не дам, – продолжает кричать мужик. – Делайте со мной, что хотите!

      – Не дашь? – меланхолично спрашивает Шмякин и икает.

      – Не дам. Хоть застрели! – взвизгнул мужик.

      – Последнее твое слово?

      – Ага, последнее.

      – Ну, ничего, – говорит Шмякин, – последнее, так последнее. – Достает из кобуры пистолет и стреляет мужику в ухо.

      Взяв из кармана распластанного трупа бутылку водки, Шмякин размашисто шагает из сквера. Я, ошеломленный, выпучив глаза, следую за ним, гремя сапогами и оставляя на асфальте бурые комья грязи.

      РОДИНА-МАТЬ

      – Шевелись, Охромеев! Что ты, как мертвый! – кричит в ухо старшина Жудяк.

      В темных водах витрин плывет моя голова, окровавленная околышем.

      Транспорт гудит, зыбь зонтов, погодка.

      Узнаю: Невский, Гостиный Двор. Сворачиваем на Садовую. Идем. Крыша галереи вдруг обрывается, дождь стрекочет по плащу автоматной очередью.

      Тут – вправо. Жудяк пинает дверь, приглашает. Делаю шаг, и на меня, как из обрушенной бочки – шум, гам, гогот. Небольшое помещение полно горластого милицейства. Пахнет сапогами. Красный телефон визжит на столе, как зарезанный. Из облака дыма протягивается рука в повязке, рвет трубку:

      – Дежурный по батальону сержант Фролов. А, товарищ полковник!.. Да заглохните вы, оглоеды! – кричит окружающим дежурный. Опять прижимает трубку к уху, пальцы заросли рыжим волосом: – Алло, товарищ полков… будь сделано…

      Я озираюсь. Повернуть обратно, назад? Поздно!

      Жудяк облапывает меня медведем и ведет к дежурному сержанту, который бросил трубку и, впав в задумчивость, курит, пуская дым в левую сторону, туда, где за решеткой угрюмо пустует клетка для задержанных.

      Жудяк орет, глуша все голоса:

      – Фролов, ты что спишь стоя, как лошадь? Можешь зафиксировать. Это мой подопечный. Сегодня он будет при мне, в резерве.

      Появляется капитан с нетвердой походкой, лицо вытянутое, скучное, тощ, как резиновая палка. Хрипло вскрикивает:

      – Соколы! Выходи строиться!

      – Суконцев. Зампослужбе, – уведомляет меня Жудяк.

      Милиционеры один за другим ныряют в низкую дверь, пропадая в зевающей темноте. Жудяк и меня толкает кулачищем в спину: я проваливаюсь.

      Темная подворотня, резкая сырость, сквозняк. Подворотня отгорожена от улицы двустворчатой железной дверью, висит замок. Голая лампочка-заморыш пытается с потолка освещать шеренгу. Стук дождя, шарканье, отрывки фраз.

      Дежурный