говорит он симпатичной продавщице в сиреневом служебном халатике, – серьги требуются. С брульянтом. Сообразишь?
– Что я тебе, склад, что ли? – цедит Маринка. – Подкатывайся к заведующей. Она ж от тебя тает.
Маринка отворачивается, достает из кармана зеркальце и помадный карандаш и принимается рисовать себе пламенные, как гранат, губы.
Дубченко продолжает обход вверенных ему под охрану помещений. Я сопровождаю. В особой комнате принимаются от населения изделия из драгоценных металлов на комиссию. В коридоре перед дверью сидят граждане, мирно дожидаясь своей очереди. Обаятельный молодой человек в потертых джинсах горячо убеждает двух женщин, пытаясь рассеять выражение нерешительности на их лицах. Увидев Дубченко, он выпрямляется, широко улыбаясь полным золотых зубов ртом.
– Опять ты тут пасешься? – говорит Дубченко. – Я же предупреждал. Ну, пойдем.
– Сержант. Все понял. Больше ни-ни, – заверяет золотозубый, выйдя вслед за Дубченко на улицу.
– Тебе что, больше всех надо? – спрашивает Дубченко. Места своего не знаешь? Чтоб за десять шагов от магазина ты мне не попадался.
– А это? – улыбается перекупщик, потирая большой палец об указательный.
– Что-то ты сегодня такой разговорчивый, – замечает Дубченко, закуривая. – Эх, тоска! И пульнуть-то не в кого. Хоть бы бешеная собака пробежала.
Подкатил белый, сверкающий как рояль, фиат. Откинулась дверца. Из машины появляется красивая, средних лет грузинка, горбоносая, с вороненой гривой, пальцы в перстнях.
– Я хочу с вами па-га-варить, – гордо заявляет она Дубченко. – Атайдем в сторонку. Вчера мою дочурку тут обманули. Продали фальшивый кулон. Девочка сейчас в машине.
Видим: за стеклом фиата мощный бюст дочки и ее пухлое зареванное лицо с блистающей серьгой в виде обруча.
Грузинка продолжает:
– Так вот, дочка узнала его. Вот он, этот мошенник. – И она поводит своим многозначительным глазом в сторону перекупщика.
– Надо его задержать. Я отблагодарю.
– Это наша работа, – козыряет Дубченко. И он тут же берет за воротник встревоженного маклака и предлагает пройти с ним в служебную комнату. О сопротивлении не может быть и мысли. Там Дубченко спокойно набирает номер телефона, звонит в отделение – чтобы прислали машину с милицейским нарядом.
– Чучело, – говорит он приунывшему маклаку, – кто ж так работает? Ничего. Не первый раз. Отбояришься. Завтра опять тут ни свет ни заря, как кол, торчать будешь.
Через час снова подъехал великолепный блистающий снежными отблесками фиат. Грузинка царствен-ным жестом приглашает Дубченко посидеть с ней две минуты в скверике на скамейке. Я по инерции за ним.
– Ничего. Это моя тень, – говорит он про меня грузинке.
Та раздвинула в улыбке ярко накрашенные губы:
– Я вам очень, очень благодарна. У вас сейчас будет обеденный перерыв. Покушайте чуть-чуть в ресторане, – и она протягивает Дубченко две новенькие, несколько превышающие