лучше вести если уж и не в проверенном помещении, то тогда на природе.
– Это дачное местечко называется Коджори, – сказал Шадикян, паркуя машину на обочине. – Удобно, всего полчаса от центра, и мы уже здесь. Люблю это место, здесь воздух хороший. Давайте пройдемся.
Они вышли из машины и мимо дачных заборов двинулись в глубь леса. Осмотревшись, Лобов не мог не признать, что место для разговора выбрано очень удачно. Старый сосновый бор, чистый, без подлеска, он просматривался далеко, на много десятков метров вокруг; не говоря уже о том, что здешний горный воздух, напоенный ароматом разогретой хвои, был действительно замечателен.
– Для начала хотел бы извиниться перед вами, господин Лобов, – начал Шадикян, когда они отошли уже достаточно далеко, так что их не было видно ни с дач, ни с дороги, – за ту маленькую мистификацию, к которой мне пришлось прибегнуть для того, чтобы организовать встречу с вами.
– Зовите меня просто Роман, – предложил Лобов. – Александр – это ваше настоящее имя?
– Да. – Шадикян кивнул, и они вновь обменялись рукопожатием, как бы знакомясь вновь. – Дело в том, что я четыре года проработал в посольстве США в Москве, и там меня, как говорится, каждая собака знает. Поэтому я был вынужден для нашей встречи вытащить вас сюда.
– Нечто подобное я и предполагал, – пробурчал себе под нос Лобов. – Ну правильно… А в Тбилиси… Одним американским шпионом меньше, одним больше… Кто ж их здесь считал? Логично, – заключил он.
– Самое главное, – Александр негромко вежливо рассмеялся, – здесь нет русской контрразведки. Но… В данном случае я беспокоился не о себе, а о вас. – (Лобов сделал удивленные глаза.) – Это в ваших интересах, чтобы о нашей с вами встрече никто не узнал.
– Ну… Если уж вы устроили нашу встречу, то наверняка потрудились изучить мою биографию. Как вы, наверное, знаете, определенное количество лет своей жизни я потратил на службу в разведке и с тех пор получил стойкую идиосинкразию ко всякого рода шпионским штучкам и приемчикам. Теперь я частное лицо и веду жизнь, которая меня устраивает. Я одинок, у меня нет близких, и даже если бы вы нашли, чем можно меня шантажировать, то вам все равно не удалось бы меня завербовать. И не удастся. Именно по причине вышеупомянутой идиосинкразии.
Александр вновь негромко рассмеялся.
– Я вам еще ничего не предложил, а вы уже произнесли целую речь. Я знаю, что вы занимаетесь наукой. Вернее, работаете на стыке науки и мистики. Это, кажется, называется ноэтика? Так? – (Лобов молчал, дожидаясь, пока выскажется собеседник.) – А чтобы иметь деньги для ваших экспериментов, вы делаете небольшой бизнес, помогая людям, как это у вас сейчас говорят, разруливать ситуацию. Так?
Лобов скептически скривил губы:
– Не думаю, что это достаточно прочная платформа, с которой можно вести вербовку агента.
– Да что вы все заладили: вербовка, вербовка. Не собираюсь я вас вербовать. Я обратился к вам по просьбе вашего покойного друга полковника Ракитина.
– Вячеслав… Вы с ним были знакомы?
– Да.