При Ельцине вредная старая клюшка числилась «пострадавшей от репрессий» и обзавелась собственным пропуском в Кремль, пока не посоветовала президенту-самодуру пить меньше. Сейчас она тихо и относительно мирно жила в Подмосковье, издеваясь над окружающими, в число которых в ближайшем будущем предстояло попасть Шурику.
В данный момент старуха стояла возле прилавка, пристально, не мигая вглядываясь в стеклянные глазки большой оранжевой игрушки. Плюшевый инопланетянин бестрепетно пялился в ответ. Противостояние длилось уже минут десять, и Ассомбаэль был уверен, что в ближайшее время вредная бабка отвлекаться на всякую мелочь навроде молодого дханна не собиралась. Придется ему заговорить первым.
Однако же стоило ему подойти поближе, как старая грымза шустро развернулась и, ткнув крючковатым пальцем в сторону Альфа, безапелляционно заявила:
– Жиденок!
На морде игрушки возникло удивленное выражение, нижняя челюсть отвисла еще ниже: дескать, совсем сдурела, кошелка дряхлая? Опешивший Шурик только и смог, что присоединиться к непрозвучавшему вопросу:
– Почему?
– На шнобель глянь. Вишь, какой мясистый да крючковатый? Я в семнадцатом году нагляделась, у товарища Троцкого точь-в-точь такой же был. – И мгновенно сменила тему: – Чего пришел-то, ась?
– Поговорить, мудрая, – вздохнул Шурик. – Посоветоваться.
Славомира была полукровкой, в то время как в жилах Ассомбаэля текла чистейшая кровь нелюди. По официальной иерархической лестнице дханн стоял неизмеримо выше собеседницы, но период бомжацкой жизни избавил его от многих иллюзий и убедил, что теория и реальность часто не совпадают. С ведуньей ему не тягаться.
– Чего тут советоваться-то? – ехидно удивилась бабка. – Берешь свою красавицу за космы да вожжами, вожжами хлещешь, как отхлестал – в постелю, ублажать, из постели снова вожжами. Уся дурь за неделю выйдет!
Толстяк еле слышно скрипнул зубами. Шрамы на морде исчезли – он зарастил их в ту же ночь. Однако всех языков не заткнешь, за их пробежкой-преследованием наблюдало слишком много глаз. Глупо было надеяться, что старуха ничего не узнает. Что ж, у родни появится еще один повод поглумиться над неудачником.
– Не боись, – внезапно заявила Славомира, – не разболтаю. Хоть и потешил ты меня изрядно – давненько я таковых кульбитов не видывала, – однако ж дите невинное первым спасать бросился.
– Наташка – дочь моей принятой, – пожал плечами Шурик.
Старушка закивала:
– Оно, конечно, так. Только иные демоны ради человека пальцем о палец не ударят. Пиво будешь?
– Э-э-э, буду.
– Тогда пошли. Угостишь старую.
Редкие посетители кафе с удивлением рассматривали колоритную парочку, пристроившуюся в темном углу зала и с увлечением шушукающуюся между собой. Сдвинув два стула вместе, правым боком ко входу сидел молодой парень карикатурных пропорций, чем-то напоминавший сбрившего