увидеться с родителями Игоря, с которыми она пока всего несколько раз говорила по скайпу. Кристина волновалась, понравится ли она будущим свекру и свекрови, ведь одно дело – приветливо улыбаться, махать друг другу и обмениваться любезностями, и совсем другое – встретиться лицом к лицу, общаться на протяжении многих часов.
Игоря она впервые увидела в Нише, где жила последние полтора года. Она сидела на лавочке в парке возле знаменитой башни черепов – Челе-Кулы, ждала, когда клиенты налюбуются достопримечательностью. А Игорь проходил мимо, но неожиданно остановился и заговорил с нею.
– Добрый день, милая девушка! Я заметил, что ваши спутники пошли в часовню, а вы остались. Неужели вам не интересно?
Он неплохо говорил по-сербски, старался правильно строить фразы, но мягкий акцент безошибочно выдавал в нем русского.
– Я уже бывала там. Ничего нового не увижу. Да и вообще, это место наводит на меня жуть.
Кристина не лгала.
У башни черепов страшная история: в начале девятнадцатого века сербские повстанцы потерпели поражение в битве с войсками Османской империи. Хуршид-паша приказал отсечь головы погибшим сербам и доставить их в Ниш. Сюда же свезли и кожевников, которым было приказано ободрать с голов кожу. Тех, кто пытался отказаться, казнили.
Неподалеку от Нишской крепости, прямо на дороге, соорудили четырехугольную башню, с каждой стороны которой были вмурованы черепа погибших – четырнадцать рядов по семнадцать голов, всего девятьсот пятьдесят два черепа. Страшный памятник должен был служить предостережением тем, кто попытается восстать против Османской империи. К 1892 году на разрушающейся башне осталось лишь пятьдесят восемь черепов. Поверх башни выстроили часовню, и сейчас это культурный памятник.
– Как-то дико ходить и глазеть на них. Ведь это были живые люди, они любили, радовались, страдали. Мне почему-то кажется, что это не мы на них смотрим, а они вглядываются в нас из вечности.
Кристина говорила по-русски, и у Игоря отвисла челюсть.
– Вы русская? – спросил он. – Меня, кстати, Игорем зовут.
– Кристина. Нет, я сербка. Так уж вышло, что выучила. – Ей не хотелось вдаваться в подробности.
– Ничего, если я на «ты»? – Она кивнула. – Значит, ты сразу поняла, что я из России! А я-то все надеюсь, что хорошо говорю по-сербски!
Высокий светловолосый симпатичный парень огорчился так искренне, что Кристине стало его жаль.
– Конечно, хорошо! – великодушно проговорила она. – Просто акцент немножко чувствуется. Сербы произносят звуки тверже, артикулируют четче. А русские «глотают» отдельные буквы и окончания слов, немножко мямлят, «сюсюкают» и вдобавок часто неправильно расставляют слова в предложении.
– Похоже, ты в этом здорово разбираешься, – присвистнул Игорь.
– Я по профессии преподаватель словесности.
– Где ты преподаешь?
Она слегка помрачнела.
– Нигде. Пока занимаюсь семейным бизнесом.
– Ты