Астрид. На деревьях висят поспевшие яблоки, над заборчиками свисают потяжелевшие от ягод смородиновые ветки, в воздухе жужжат шмели и пахнет свежескошенной травой. Я с благодарностью вдыхаю этот запах, запах земли и ее богатства. Я спокойно звоню в дверь и вхожу в дом сестры.
Приду ли я когда-нибудь туда? Нет. Мне хотелось бы освободиться, но я не освободилась. Хотелось быть сильной, но я была слабой. Сердце дрожало, и я не знала, как его унять. Я уселась на мох, уткнулась лицом в колени и заплакала.
Это было три года назад.
Мой путь оказался долгим.
Интересно, на каком этапе сейчас Борд, и отличается ли его путь от моего.
Но об этом спрашивать было нельзя, так что в волшебном ресторане «Гранд Отеля» мы сидели молча и отстраненно.
Я рассказала, как много лет назад мы с Кларой, Тале и ее подружками жили на старой даче на Валэре. Тогда я ради своих детей еще не полностью порвала с родителями. Мы включили музыку и танцевали, когда на пороге вдруг появилась мать. Она спросила, мол, я что, угостила их экстази?
Борд засмеялся, я тоже, но тогда, давно, я не смеялась. Моя собственная мать подозревает, что я накормила девочек экстази? От обиды я лишилась дара речи, но Клара поняла происходящее лучше меня – она предложила матери присесть и выпить вина. Клара поняла, что матери хочется посидеть с нами. Мать жила в новом доме и оттуда слышала, как мы веселимся, вот и пришла разделить с нами радость. Она и сама это вряд ли понимала, но хотелось ей именно этого. Клара предложила матери присесть и налила ей вина, и мать пару минут посидела с нами, а потом поковыляла в темноте обратно в новый дом. Бедная мать. Заточенная наедине с отцом в новом доме, она услышала голоса радости и пошла разделить ее, но сама в себе запуталась и превратила зависть в обвинение: ты что, угостила их экстази?
И я этого не поняла, потому что была в состоянии полной боевой готовности.
Я спросила, ходил ли Борд к Астрид на пятидесятилетие. Нет, не ходил. Его пригласили, но он в тот момент был за границей. Я сказала, что меня тоже пригласили, но я не пошла, потому что туда должны были прийти и мать с отцом. «Я их боюсь», – призналась я и рассказала, что при одной мысли о родителях меня переполняет страх. «Это не страх, – возразил Борд, – это просто очень сильная неприязнь».
«Страх и сильная неприязнь», – поправилась я, и мы улыбнулись друг другу.
Я рассказала, что Тале больше не хочет видеть своих деда с бабкой, потому что не желает участвовать в этом спектакле. Я рассказала, как однажды, в летние выходные, она со своей семьей и друзьями ездила на старую дачу. Мужья вышли на лодке в море, а мать с отцом зашли к Тале поздороваться и спросили, где мужчины. «В море вышли», – ответила Тале, и мать совсем потеряла рассудок – закричала, что на море дождь и волны, а сейчас уже ночь и туман, и вода холодная, и если они упадут в воду, то непременно утонут, возможно, уже утонули. И Тале растерялась и распереживалась, страх матери передался