немедленно его покинул. Израненный мужчина застыл на скале, а вокруг приземлялись и осторожно окружали кровавые фигуры.
Нами пытался понять, как очутился в абсолютной темноте, которой не было ни начала, ни конца. Тело не ощущалось. Попытавшись оглядеть себя, понял, что тела нет. Он присутствовал во мраке как клякса на свитке черного цвета. Клякса, от которой не останется и следа, когда бумага впитает ее.
Тьма извивалась, обманывая масками, за которыми не имелось ничего, кроме других масок. Бездонная глубина тьмы, в которой Нами был и не был одновременно.
Вся жизнь – бездонная тьма. Вся жизнь – падение во тьму. Вся жизнь…
«Что я?» – мелькнула в бесконечном мраке мысль.
«Что есть я?» – вторая мысль погналась вдогонку за первой, но потеряла ее в коварных изгибах беспредельности.
«Зачем я?» – эта мысль была самой тревожной и никак не хотела уноситься в безмерную тьму. А вместе с этой мыслью пришли образы. Жар сгоравших городов, треск костей умирающих людей, текущая по улицам кровь, свисающие с деревьев мертвецы, скрежет стали и разноцветные искры, грохот сталкивающихся магических потоков, обращающих сущее в прах, воины и бойцы, солдаты и наемники, идущие на смерть и приветствующие смерть, – все промчалось перед ним, а затем возникло нечто. Нечто, которое властно манило, требуя взять его, обладать им.
Нами знал – он обретет тело и силы после того, как нечто станет принадлежать ему. Он станет не просто Великим. Он станет Величайшим, и тогда… Что – тогда?
Снова поток образов. Власть, контроль, управление, упоение могуществом…
Зачем? Зачем, ведь у него уже есть свое нечто. Особое нечто, которое не заменит никакой могущественный артефакт. Потому что жизнь – это не только бездонная тьма. В ней есть место свету.
Ялдабаот дрожал в предвкушении, ожидая момента, когда Сила Меча поразит его. Ему обещали, что он тут же воскреснет. Аватар лишь займет его нынешнюю жизненную форму. Так что Крылатый не беспокоился о посмертии. Умереть – это просто…
Что такое?
Черный чешуйчатый исполин замер, тревожно подняв хвост. Из раны, проделанной клинком Двойника, вдруг толчком вырвался черный яд, неся с собой частицы крови Ялдабаота, которую Двойник запустил в тело гомункулуса. А сам гомункулус, почти достав Меч, вдруг бросил его обратно в магический сверток и сжал в одномерную точку, скрывая внутри потоков ауры. Крылатый зашипел, осознав, что пропустил вмешательство чужого волшебства, которое незримо коснулось черного исполина, извлекая его из магических тенет Дитя Змея.
И тут же грянул взрыв, от которого затряслась вся скала. Яростные радужные лучи промчались по склону, и каждый Двойник, которого они коснулись, распадался на две части, тут же разваливался на мелкие частицы, испаряющиеся в падении. Каждое исчезновение отдавалось болью в груди Крылатого, словно удары наносились ему самому, а не его Двойникам. Вздрогнув, Ялдабаот вскочил. Он не помнил, чтобы чья-то магия раньше была способна причинять