мастерская, которая приделывала «Аисту» колеса от «Камы», к синей раме – красный руль, плодя неузнаваемые гибриды из наворованных велосипедов. Попался Чирков, когда «брал кассу» в трамвае, проникнув в салон, пользуясь худобой и наполнив носки трехкопеечными монетами. Но трамваи и велосипеды был местный промысел, которым жил весь интернат, эти мелкие мошеннические проделки не говорили ничего о будущем преступном характере Чирка. В общем-то, с горечью констатировал Болотов, из всех интернатовских толку не получалось. Сколько брошенных детей прошло мимо Павла на скамью подсудимых, и всякого этот суровый, грубоватый мужчина тайно оплакивал – Павел любил детей и сам числил себя недоласканным ребенком. Поэтому рассказы об отроческих проделках Чирка не указали ему на заведомую преступность натуры последнего. Наоборот, Павлу даже как-то жаль стало этого душегуба. Думая о детстве сироты, он болел душой и, чтобы вернуть себе необходимую холодность, заставлял себя вспоминать, что перед ним уже далеко не мальчик, а озверевший человекоубийца.
В личном деле Чиркова, оставшемся в архиве детдома, в записях психоневролога при медицинском осмотре отмечалось, что мальчик замкнут, не контактен, но при этом хорошо реагирует на шутку и ласку. Никакой патологии в поведении ребенка врач не отмечал.
«Без патологии» – и при этом череда кровавых убийств…
Чирков слушал Болотова с интересом. Казалось, он был несколько удивлен, что Болотов так дотошно изучил его биографию. На этот раз Павлу удалось достичь некоторого эффекта – Чирков был смущен и встревожен. Павел стал играть в его игру, в исследование жизненного пути от аз до ижицы, и переиграл самого заводилу.
– Про мотоцикл они еще ничего не знают, – набычившись, сказал Чирок, – мы еще мотоцикл скрали, в туалете чинили. А тут менты – пришлось в окно выкинуть.
– Про мотоцикл мне не было известно, но я вам благодарен, мы внесем это в протокол.
– Издеваетесь? – спросил Чирков, ухмыльнувшись.
– Вовсе нет. Следую за вами. Я принял ваши правила, просто мне захотелось сократить процесс. Так что же дальше, после того как вы покинули интернат?
После того как образовательная система РСФСР с наслаждением выпихнула Чиркова в большую жизнь, появились новые заботы. Конечно, государство позаботилось о молодом человеке. Ему была дана жилплощадь – однокомнатная квартира в хрущевской пятиэтажке без телефона, подъемные деньги – сто двадцать рублей и работа – место сборщика на вентиляционном заводе. Сто двадцать рублей разлетелись в три дня. Для начала Чирок приобрел хрустальные рюмки – полдюжины. Это была покупка, сделанная как во сне – хрустальные рюмки были ему ни к чему, но, что называется – деньги ляжку жгли. На оставшееся были приобретены белые булки с маком, мороженое, вобла, жвачка, сгущенка, отрывной календарь с кулинарными рецептами и прочая дребедень. Это были три дня райского блаженства. На их исходе оставалось совсем немного денег, зачерствелые булки, уже не радовавшие вкус, и �