осенью, либо ранней весной, вот как сейчас. И это ощущение дождя, ветра или же холодного, слепящего солнца постоянно ассоциировалось с удачными расследованиями. Как будто одно непременно зависело от другого. Нет тут, конечно, никакой мистики, просто, вероятно, сама атмосфера создавала магическое поле, в котором мысль работала быстро и четко.
Жаль, сорвалось…
И Клавка еще добавила. Ишь ты, как повела носом! Можно подумать, он ее чем-то оскорбил. Но чем и когда? Цветочка, что ли, давно не дарил?..
Эх, Турецкий! А ведь ты и в самом деле стареешь, если забыл, что красивой женщине, и особенно той, с которой ты был когда-то близок, надо обязательно дарить цветочек! Всякий раз подтверждать, что она по-прежнему прекрасна, обаятельна, желанна и все такое прочее. И делать это искренно, а не демонстративно, чтоб другие видели. Вот ведь в чем секрет вечной молодости.
Или мудрой старости?..
— Разрешите, Александр Борисович?
Вежливый вопрос Олега, застывшего в дверях, прервал поток воспоминаний о знойных женских прелестях, густо приправленных изрядной долей самоедства.
— Заходи. Молодец, быстро. Давай выкладывай, какие у тебя в настоящий момент самые неотложные дела? Я имею в виду те, которые можно без ущерба для следствия переложить на чужие плечи.
— А в чем суть, если не секрет?
Нет, все-таки Лопушок Лопушком и останется. Или пень ты неповоротливый, а никакой не Лопух. Другой бы с одного только намека все усек и с ходу зарядил бы своих коллег. А этот — что да зачем…
— Я к тому, — по-своему истолковал молчание старшего товарища Олег Левин, — что по убийству в Большом Черкасском дело я завершил, а сейчас готовлю для передачи в суд.
Турецкий знал об этом деле: в самом центре Москвы, напротив Лубянки, среди бела дня застрелили бизнесмена из Екатеринбурга. Но, к счастью, нашлись свидетели того, что убийцы действовали нагло, в открытую. Олег, на которого повесили это дело, раскрутил его, что называется, в лучших традициях самого Александра Борисовича. Ну что ж, подрастает смена-то!
Нет, не прав Александр Борисович в отношении молодых. Не всех, но некоторых.
— У тебя помощник-то есть?
— Есть.
— Ну вот пусть он и займется оформлением. А для тебя нашлось дельце, как говорят, на сотню баксов. В Питере замочили большую шишку.
— Это Варавву, что ли?
— Смотри-ка! — удивился Турецкий. — Да ты, брат, никак газеты читаешь?
— Еще и телевизор успеваю посмотреть, — не принял юмора Олег, серьезный человек, которому теперь уж никак не подходило прозвище Лопушок.
— Молодец. Тогда вот что, дорогой Олег Борисович. Не сочти за труд, чисто по-товарищески, сбегай в Столешников, на вот тебе сотню, да купи там красивую розу. Поярче, попышнее, понял? Сегодня у нашей Клавдии Сергеевны, кажется, что-то вроде именин. Когда пойдем к Константину Дмитриевичу, ты ей и вручишь. С поздравлением. Женщины очень ценят наше внимание. А тебе, как я понимаю, надо будет сегодня же, ночным, отправиться в Питер и принять это дело