связи с Москвой, то я в его услугах больше не нуждаюсь, удаляю его с парохода и возьмусь за дело сам вместе с Кузнецовым. Выгнав Юзика ровно через час, мы с Жорой быстро отмерили провод для антенны, залезли на мачту, закрепили антенну в самой высокой точке и через полчаса уже имели вполне уверенную радиосвязь с Москвой, которая ни разу не прерывалась до самого конца рейса.
Пароход был испанским, название – «Мар-Кариб» («Карибское море»), порт приписки – Барселона, порт назначения – главная военно-морская база республики Картахена. Нас, советских, на пароходе всего тринадцать человек; кроме нас с Жорой все средние командиры РККА. Единственный штатский – я. Старший по воинскому званию – капитан танковых войск Иван Коротков – был назначен начальником перевозки. В Испании он проявил воинскую доблесть, был награжден орденом Боевого Красного Знамени и вне очереди получил звание полковника. (За точность не ручаюсь, но мне говорили, что погиб он в 1950 году в Корее, в звании генерал-лейтенанта.) Заместителем Короткова был Артур Карлович Спрогис[110], но именно он был фактическим начальником перевозки (он же должен был в случае крайней необходимости взорвать пароход).
С Артуром мне впоследствии приходилось часто встречаться в Испании, где мы с ним все время находились на одном участке Южного фронта. Это был невозмутимо спокойный, отчаянной храбрости человек. Работал он преимущественно за линией фронта, в тылу у фашистов, и любая из его героических операций по своей смелости и опасности была столь невероятна, что вызывала недоверие слушателей.
За боевые заслуги в Испании Спрогис был награжден орденами Ленина и Боевого Красного Знамени. В Отечественную войну Артур Карлович был начальником разведки Западного фронта и неоднократно работал по старой специальности – в тылу у врага, за что был награжден вторым орденом Ленина, еще четырьмя орденами Красного Знамени и другими правительственными наградами. Умер он 2 октября 1980 года в Москве после продолжительной болезни, 76 лет от роду и в звании полковника. До самой смерти он сохранил ясную память и твердость самообладания. Я навестил его в больнице за три недели до смерти, и он, хотя и был в тяжелом состоянии, все время шутил и твердо верил в выздоровление.
Вот такому железному человеку и был поручен взрыв нашего парохода, и нечего сомневаться – он бы это сделал. Единственным недостатком Артура была полная неспособность к иностранным языкам (несмотря на то что почти всю жизнь он провел среди русских и в России, он и по-русски говорил с сильным латышским акцентом), и за шестимесячное пребывание в Испании, когда я уже более-менее болтал по-испански, Артур заучил не больше пары десятков слов. Тем не менее испанские товарищи из его группы души в нем не чаяли и готовы были идти с ним в огонь и воду.
…После окончания погрузки капитан парохода устроил торжественный обед: впервые в жизни отведал я испанские кушанья, испанские вина, самое лакомое – испанские апельсины