асий Фет в ответ на упрёки «позитивистских критиков» говорил, что поэт совсем не то, что они полагают, – а это всего лишь бессмысленный человек, пишущий бессмысленные слова. Всего лишь…
Стихи Евгения Чигрина полны таких бессмысленных слов. Что-то совсем детское, яркое, щебечущее, как тропические птицы. Эта книга похожа на коллекцию почтовых марок, на игру с географическими картами.
Фиолетовый цвет Феодосии – сумерки… Свет
Симпатичной кофейни вблизи айвазовского моря.
Бесноватые чайки кричат с передышками бред,
Белопенные волны подобны осколкам фарфора.
В Киммерии нетрудной так правильно пить не спеша
Эти красные вина за жёлто-блакитные гривны,
По глотку поднимайся по строфам поэтов, душа,
Обретавшихся здесь, сочинивших нескучные гимны,
А вернее – упрятавших в слово живинку-тоску,
Обогретые камни да бьющие колером степи,
Чебуречную жизнь да цирюльника скрипку… Смогу
Что припомнить ещё? Ну какие искусные сцепы?
Этой улочкой брёл фантазёр и обманщиков брат,
Самый светлый алкаш, мореход сухопутных видений —
Молчаливый Гриневский в свой парусный солнечный ад:
Галерейная, 10, где только четыре ступени…
Этой улочкой шёл, видел эти густые кусты,
Фиолетовый цвет, может, самый спокойный на свете…
Наливайся, стакан, опрокинем за буквы-труды,
Нищету к нищете, понимающий музыку ветер,
И случайную жизнь, и считающий денежки порт,
За пустое кафе побелевшей акацией Каффы,
За сливовое море: медузы, актинии, йод,
Да пиратские клады, где золото, жемчуг, аграфы!
Но детское и яркое – безусловные признаки настоящей поэзии. У Чигрина своя, незаёмная лирическая дерзость. Быть может, от его нестоличного провинциального происхождения, а может быть, оттого, что он сохранил в душе удивление мальчика перед картинкой в книге о путешествии, перед бабочкой в сачке, перед птицей, распевающей на ветке. Словарь Чигрина пёстр и свеж, эпитеты похожи на коктебельскую гальку, облитую волной прилива…
Колыбельного места осенний надлом,
В жёлтых жалобах мокнет листва.
Из бороздок пластинки опять Сент-Коломб,
С этим галлом в печаль голова
Окунается, ровно в густой кальвадос,
Зарывается в молодость так,
Что опять и разлука, и страсти всерьёз,
И в кино – фантомасами страх…
(Из стихотворения «Воспоминание
под музыку Сент-Коломба»)
…Евгений Чигрин пришёл в поэзию в холостое и катастрофически пустое время. Кончены пути авангарда, реализма, модерна... И мы на пустыре – непонятно, что делать? Но остаётся «стиха виноградное мясо», как сказал Осип Мандельштам. И это есть в поэзии Чигрина. Он безусловный поэт. Ему являются собственные диковинные образы.
Давид Самойлов как-то пошутил, что поэты, которые хотят писать стихи, но не знают, как за это приняться, называют себя авангардистами. Евгений Чигрин безусловно знает, как за это приняться.
ОСТРОВИСТЫЕ ЗЕМЛИ
БАЛАГАННОЕ
…То ли бухта Трепанга, то ли
Мореход в химеричном сне —
Это снится воронье море,
Острова в голубом окне,
Где казалось: кино продлится,
Отворит дурак шапито,
И потешная вспыхнет птица,
И поскачет конёк в пальто…
Это снится эксцентрик с айном,
Смешан бред с берегами, где
Любовался оттенком чайным,
Понимал в колдовской дуде,
Как свинья в апельсинах. Этим
Перепутаны карты все?
Вот и катится жизнь «с приветом»
На неправильном колесе.
Или правильном?.. Кто ответит? —
То ли ангел, смотрящий за…
То ли Зверь, что меня приметит,
В преисподнюю подвозя?..
Старый остров (большая рыба),
Никаким Ихтиандром не…
Остальное мура и липа
И т. д. и т. п. извне.
СКОЛЬКО ХОЧЕШЬ
Сколько хочешь могу как придурок смотреть
На фигурки, в какие Гоген
Превратиться сумел: в эту тёмную медь —
В телеса таитянских камен,
В этот колер, замешанный на ворожбе,
Листик пальмы, густой тамаринд,
В это солнце лежливое, слышишь, как «ж»
В обленившемся слове звучит?
Вот