ведун, – предупредил Сварослав. – Да и день уходит.
– Похоже, глаз на тебя положил весьма сильный колдун, волхв, – покачал головой Середин. – И слуги у него… зело странные. И будущее видеть хорошо у него получается. Ты ничего не хочешь мне рассказать, волхв?
– Хочу, – кивнул Сварослав. – Вечером. И он послал коня в галоп.
Скорее всего, старец скакал бы без остановок и вторую ночь – но после почти двухсуточной гонки лошади уже не желали идти даже рысью и с трудом меняли широкий шаг на некий тряский, но такой же медленный аллюр. Однако даже такой темп был для них слишком тяжел, и спустя несколько минут они снова переходили на шаг. Впрочем, Олег и сам еле держался в седле, покачиваясь вперед-назад и с трудом не проваливаясь в сон. С его навыками верховой езды это наверняка закончилось бы тем, что ведун просто свалился бы в снег.
Наконец протока, поднырнув под вековой дуб, накренившийся на берегу, вывела путников на широкое, метров в сто, озерцо. Сварослав пересек его, успокаивающе поглаживая коня по гриве, спешился перед густым кустарником, провел ладонью по ветвям, устало вздохнул:
– Спят… Все спят, кроме порождений Чернобога и его слуг. Ну да ладно, места отчие, не продадут. – Старик взял коня под уздцы, двинулся вдоль кромки воды и, пройдя шагов двадцать, повернул на берег, к покрытым инеем березкам, и вскоре остановился в протяженной, неприметной издали, ложбине. – Остается токмо в милость тихой Сречи верить. А она, известное дело, к Чернобогу куда как добрее, нежели к одинокому волхву, покинувшему свое святилище.
– Угу, – кивнул Олег, спустился на землю, привычным движением расстегнул гнедой подпругу, снял седло, скинул оголовье. Потом освободил от сумок чалого мерина. Старательно растер глаза, стараясь отогнать подкрадывающийся сон. Сладко зевнул, расправил плечи. Кинул поверх сумок налатник.
Морозец с готовностью забрался под потертую кожаную косуху, прополз по спине, остудил грудь. На миг Середин почувствовал себя бодрее, но уже через минуту тот же холод стал навевать желание свернуться для тепла калачиком и закрыть глаза.
– Вот зар-р-раза! – Ведун сдался и полез в сумку за туго свернутой медвежьей шкурой.
– За холм сходи, – указач ему на противоположный от озера взгорок Сварослав. – Там о прошлой зиме снег много сосенок поломал. Подсохнуть за лето должны были. Притяни пару хлыстов для огня.
Волхв движением ноги раскидал снег в центре лощины, и там обнаружилось старое кострище. Олег тряхнул головой, отгоняя дремоту, засунул шкуру обратно, взялся за топор и отправился по жалобно хрустящему под валенками снегу в лес.
За холмиком начинался сосновый бор, больше напоминающий поле для игры в крикет – тут и там стояли «воротики» из сломавшихся на уровне человеческого роста деревьев. Такое с соснами случается сплошь и рядом – взметнувшийся кронами к небу молодняк не выдерживает веса налипшего на ветви снега. Особенно, если пара оттепелей за зиму случится: сперва лед застынет, потом снежок присыплет, потом подтает,