последние усилия к тому, чтобы возможно раньше женить детей, хотя этих новобрачных ожидают муки нищенского существования. Ранние браки были введены раввинами, извлекавшими из этого доходы. Кто ревностно изучает Талмуд и строго исполняет обряды, тот скорее найдёт выгодное супружество… Люди, рано женившиеся, занимаются лишь изучением Талмуда, и когда наступает наконец время самостоятельного существования, эти отцы семейств, совершенно не подготовленные к труду, вовсе не знающие жизни, обращаются к винным промыслам и мелкой торговле». Так же и в ремесле: «женившись, пятнадцатилетний ученик уже не обучается своему ремеслу, но делается сам хозяином и „портит только работу“»[256]. (В середине 20‑х годов «в Гродненской и Виленской губерниях распространился слух, что будет запрещено вступать в брак до зрелого возраста, и потому поспешно стали заключаться браки между детьми даже девятилетнего возраста»[257].)
Ранние браки – о безсиливали народную жизнь евреев. При такой роевой жизни, при таком сгущении населённости и конкуренции в однообразных занятиях – как было не возникнуть и нищете? Политика кагалов сама способствовала «ухудшению их [евреев] материального положения»[258].
Менаше Илиер, выдающийся талмудист, но и поборник просвещения, в 1807 напечатал и разослал раввинам свою книгу (вскоре изъятую раввинатом из обращения, а следующая его книга подвержена массовому сожжению), в которой «отмечал тёмные стороны еврейской жизни. Нищета, – говорил он, – необычайно велика, но может ли быть иначе, когда у евреев ртов более, нежели рабочих рук? Надо внушить массе, что средства к жизни следует добывать собственным трудом… Молодые люди, не имеющие никаких заработков, вступают в брак, надеясь на милосердие Божие и на кошелёк тестя, а когда эта поддержка рушится, они, обременённые уже семьями, бросаются на первое попавшееся занятие, хотя бы и не честное. Толпами берутся за торговлю, но она не может всех прокормить, а потому прибегают к обману. Вот почему желательно, чтобы евреи обратились к земледелию. Армия бездельников, под личиною „учёных“, живёт на средства благотворительности и за счёт общины. Некому заботиться о народе: богачи заняты мыслями о наживе, а раввины – распрей между хасидами и митнагдами» (ортодоксальными иудеями), и единственная забота еврейских деятелей – предотвращать «несчастье в виде правительственных распоряжений, хотя бы они несли с собою благо для народа»[259].
И вот, «источником существования значительнейшей части еврейского населения служила мелкая торгово-промышленная и посредническая деятельность», «евреи чрезмерно наполнили города факторством и мелочной торговлей»[260].
И как же могла быть здоровой – экономика еврейского народа в таких обстоятельствах?
Впрочем, более поздний еврейский автор, уже середины XX века, пишет о том времени: «Правда, еврейская масса