только не на людях. Темных углов в портах хватало. При всем том гасконская горячность Берара в нужный момент уступала пикардийской хитрости.
– В наказание за твой проступок десять дней будешь таскать камень! – решил капитан. – И чтобы палуба блестела, как свежее куриное яйцо! Ты теперь будешь эти дни за нее в ответе.
Конечно, тащить тяжеленную пемзовую терку по доскам палубы было не мед, это делали только самые сильные матросы, но Эсташ облегченно вздохнул – как-нибудь справится. Главное, что капитан не оставил его за бортом – не прогнал с корабля. За время, что он провел на когге, Эсташ стал чувствовать себя настоящим моряком. Он многое узнал, многое понял. Ему даже начал нравиться тяжелый морской труд.
Вот только с бытом у него существовали проблемы. Он никак не мог привыкнуть к отвратительным запахам, которыми когг был пропитан, начиная с трюма и до каюты капитана. Не помогало даже сильное ароматическое средство, которое подарил Большой Готье, которому довелось побывать в составе военной морской экспедиции.
Естественно, Эсташ никому не показывал флакон с приятно пахнущей жидкостью, еще чего – матросы засмеют, но толку от его усилий хоть немного избавиться от дурных запахов было мало.
Корпус «Трумеля», несмотря на то что когг совсем недавно покинул верфь, все равно пропускал воду, которая скапливалась в трюме. И хоть ее откачивали, остатки протухшей трюмной воды испускали отвратительный, пронизывающий весь корабль смрад. Кроме того, подводная часть корпуса для защиты от гниения и морских червей была пропитана вонючей смесью из дегтя и серы. Еще более отвратительный запах имела краска для наружной обшивки из растертого в порошок древесного угля, сажи, сала, серы и смолы. А поверх этой краски было нанесено покрытие из древесного дегтя, смешанного с шерстью животных.
Все это вместе с чадом кухни, вонью гальюна и запахом немытых тел создавало одурманивающий букет. Но самым скверным было то, что утомленные моряки не всегда чувствовали себя в помещении для отдыха главными «квартиросъемщиками». Трюм и кубрик кишели клопами, черными и рыжими тараканами, блохами и крысами.
Крысы были настолько дерзки, что забирались даже в самые недоступные уголки, где моряки хранили свои ценные припасы «на черный день». Конечно, экипаж вел решительную войну против докучливых приживальщиков, но одержать победу было невозможно. Не помогали никакие меры. Казалось, что вместо каждой убитой крысы появлялись две новые. Кроме того, длиннохвостые грызуны были постоянно настороже и обманывали охотников столь ловко, что те в конечном итоге прекращали безрезультатные боевые действия.
Было только два радикальных средства против этих паразитов: кораблекрушение или жажда. Но какой матрос мог желать этого? Ведь в таком случае вопрос шел и о его собственной жизни. Если с водой становилось туго, крысы от жажды делались бешеными. Они устремлялись на штурм охраняемых бочек с водой и истреблялись целыми стаями.
Но монета оборачивалась другой стороной, если на корабле начинался