про себя Ефим), нашел мне дилер, некто Велесов. Одну – на первоклассном аукционе, пять прочих – на каком-то мелком, французском.
– Сомневаешься в подлинности?
– А как я могу сомневаться или не сомневаться? Эксперты говорят – все подлинные.
– Так в чем же дело?
– Харя мне этого Велесова не нравится, вот в чем, – честно признался бывший артиллерист. – А еще статья, по которой тот сидел.
– За фальшаки? – не сильно удивился рекламист.
– За наркоту, – кратко ответил собеседник.
– Интересный расклад, – это удивило даже много повидавшего Ефима. – В принципе, фуфел возможен. Говорят, Айвазовский за всю свою жизнь написал восемь тысяч картин. Из них десять тысяч сейчас находятся в американских музеях…
– Спасибо, утешил, – вежливо поблагодарил звонивший.
– Не за что. Короче, весь вопрос в экспертах.
– С экспертами… – начал было банкир, но оборвал сам себя. – В общем, это не по телефону.
– А если есть сомнения, зачем связываться? – все равно не понимал Береславский. – Ведь полно надежных предложений.
– Работа с большого аукциона, одна-единственная, стоила мне полтора «лимона» гринов. А эти пять – по утверждению искусствоведов, не худшего качества – отдают за миллион евро. То бишь в пять раз дешевле. Причем уже с учетом интересов дилера – он говорит, что купил все это счастье в Европе за триста тыщ евро. Ферштейн?
– Ферштейн-ферштейн… – задумался рекламист. Что-то в этом раскладе ему не нравилось. – А чего этот твой арт-дилер не толканет все дороже? – наконец спросил он. – Без тебя. Если это не фуфел…
– Объясняет логично. Таких денег у него нет, и никогда не было. Дорогую картинку купил на мои, там все чисто. А когда дешевые выкупал с французского аукциона – затемнил, взял у кого-то в долг, под мое обещание выкупить после экспертной оценки. Теперь его жмут проценты – денежки-то он, похоже, не в банке брал. А любой новый покупатель – это затяжка времени.
– Ты уже денег ему давал за эти полотна?
– Немного. Сто тысяч баксов. Под протокол о намерениях.
– Сто тысяч баксов – за неведомое? У вас, богатых, свои причуды.
– Согласен, актив рисковый. Но возможный выигрыш стоит такого риска. К тому же сто тыщ – возвратные, если картины окажутся «не те».
– Короче, и хочется, и колется. Так, дядя Коля?
– Именно так.
– А про фраера и жадность помнишь?
– Кого ты учишь, мальчишка! – заржал герой Афгана. – А то ты сам зебру не трахнешь за десять годовых доходов!
– За мои десять – точно не трахну, – абсолютно искренне сказал Береславский. Тьфу-тьфу, конечно, но до такого экстрима у них в «Беоре» пока не дошло.
– Короче, Фим, – теперь Николай был совершенно серьезен. – Мне нужна твоя помощь. Просто так отказаться от предложения я не могу. Жаба душит. А принять что-то мешает. Разберись с этим, а?
– Я же сказал тебе, я не эксперт.
– Значит, заплатишь экспертам, которых сам