Министерства охраны общественного порядка СССР. Отметим, что поначалу кресло руководителя МООП должен был занять глава российского МВД Вадим Тикунов – человек Александра Шелепина (в конце 50-х Тикунов был его замом в союзном КГБ, затем работал в Отделе административных органов, курирующим правоохранительную систему). Однако к тому времени Брежнев уже определился в плане того, что с шелепинцами ему не по пути, и вызвал в Москву своего приятеля – 1-го секретаря ЦК КП Молдавии Николая Щелокова. Именно его кандидатуру генсек и «продавил» на пост главы МООП СССР.
Едва это случилось, как вскоре родилось и «дело Высоцкого», которое должно было затронуть не только его, но и КГБ, поскольку новый министр собирался, что называется, с ходу в карьер показать деятелям из конкурирующего ведомства, что он никого не боится. Разработчики операции собирались привлечь певца к уголовной ответственности не просто за «левые» концерты, а именно за концерт, который он собирался дать на сверсекретном «почтовом ящике», принадлежавшем КГБ. Для этого Высоцкого должны были арестовать прямо на выходе из «ящика». Но детали этой операции стали достоянием Московского управления КГБ. После чего его руководитель генерал М. Светличный отдал распоряжение своим сотрудникам вывезти Высоцкого из НИИ на гэбэшной машине. Причем обэхээсники успели разглядеть беглеца в окне автомобиля и даже бросились за ним в погоню. Но, узрев блатной гэбэшный номер, преследование прекратили. На этом «дело Высоцкого» фактически заглохло.
19 сентября состоялось еще одно представление «Жизнь Галилея», а на следующий день – «Павшие и живые», где Высоцкий играл Чаплина и Гитлера вместо Губенко. Играл с высокой температурой. Спектакль был правлен цензурой, особенно те места, где речь шла о репрессиях конца 30-х, о которых власть, как мы помним, приказала творческой интеллигенции больше не вспоминать. Однако интеллигенция из числа либеральной никак не желала смириться с подобной установкой, и Юрий Любимов, как ее верный солдат, бился на этом фронте с яростью, достойной лучшего применения. Ему, бывшему бериевцу из ансамбля НКВД и дважды лауреату Сталинской премии, видимо, казалось, что таким образом он искупает вину за свое прошлое. Хотя этим прошлым ему уже никто не пенял.
Как пишет летописец «Таганки» О. Ширяева: «Первый в новом сезоне прогон переработанных (в который раз!) „Павших и живых“. В окне театра, где вывешивают афиши сегодняшнего спектакля, пусто. В фойе висит программа, одна на всех. Сразу видим, что новеллы о Казакевиче нет!..
«Дело о побеге» вырезали. Всю и навсегда. У Высоцкого там была очень интересная, хотя и небольшая, роль чиновника из особого отдела. Зло так сыгранная. Он все время ревностно занимался доносами на Казакевича, он во всех его поступках пытался выискать что-нибудь предосудительное, преступное… Рассказывали, как перед закрытием сезона в театр прислали инструкторшу, чтобы она провела политинформацию. А она вместо этого два часа ругала театр и «Павших и живых». Кричала: «При чем здесь 37-й год?