ГДР. Миролюбивое гоÑударÑтво, Ñ‡Ð¸Ñ‚Ð°ÑŽÑ‰Ð°Ñ Ñтрана, ÑÐ¿Ð¾Ñ€Ñ‚Ð¸Ð²Ð½Ð°Ñ Ð½Ð°Ñ†Ð¸Ñ?
жизни, которые они воспринимали как вполне «нормальные»[17].
Воспоминания, нередко личного характера, о репрессивной системе ГДР утрачивают свою остроту, когда речь заходит о том, чтобы попытаться оправдать собственную жизнь или жизнь родителей ввиду их огульного осуждения, воспринимаемого как несправедливое.
К сказанному следует добавить второй аргумент: мы имеем дело с неверной дихотомией, согласно которой государства держатся или на принуждении, или на одобрении (сошлемся опять на Мэри Фалброк). Также неверно, когда те, кто указывают на подавляющее одобрение деятельности государства, оспаривают существование принуждения[18]. Особенно в отношении ГДР после сооружения Берлинской стены и в эпоху Хонеккера можно, по ее словам, утверждать, что на этом этапе государство «пользовалось активной поддержкой многих своих граждан». «Сотовая структура патриципаторной демократии допускала, чтобы граждане – точнее сказать, те из них, которые были готовы использовать эти структуры и придерживаться принятых правил игры, – могли самостоятельно обустраивать свою жизнь и при этом испытывать чувство хотя бы крошечной независимости»[19]. Помимо этого, как считает Фалброк, «СЕПГ не только разделяла и отстаивала цели значительного числа граждан… более того, в ее патерналистской претензии на то, чтобы попытаться осуществить эти цели (хотя, в конечном итоге, безуспешно) в интересах народа, даже была частичка правды»[20]. Несмотря на все это, люди были встроены в «прочную, как сталь» коммунистическую систему, которую государство создало и поддерживало, используя все располагаемые средства власти. В этом смысле в высшей степени противоречивыми для большинства населения ГДР были два последних десятилетия: участие граждан в социалистическом проекте и поддержка, которую они получали в его рамках, происходили в условиях политического манипулирования и при существовании ниш несогласия. Это была та реальность, с которой постоянно соприкасались не только различные группы людей, но и отдельные граждане. Там, где после падения Берлинской стены Запад увидел экономически разрушенную страну и политическое насилие, степень которого было трудно представить, в действительности ситуация носила существенно более дифференцированный характер, в которой в отдельных случаях также встречались «островки совершенно нормальной жизни».
Дискуссия о том, чем была ГДР, регулярно подогревается определенными клише и устоявшимися представлениями, которые связаны именно с этой противоречивой исходной ситуацией. Статьи, включенные в настоящую книгу, рассматривают стереотипы, которые в публичных дискуссиях вызывают наибольшие споры. Причем некоторые из них обсуждаются без учета тех данных, которые может предъявить историческая наука. Не следует переоценивать ее влияние, приписывая ей способность реально преодолеть дихотомию между «черным» и «белым» в трактовке ГДР в публичном дискурсе. С другой стороны, научная