веет и от последнего заключительного аккорда крестьянской реформы – манифеста 19 февраля, составление которого имеет свою любопытную историю. Наблюдение за изготовлением этого акта возложено было на того же гр. В. Н. Панина в его качестве министра юстиции.
Первоначальный проект манифеста был составлен Ю. Ф. Самариным и Н. А. Милютиным[218]. Но проект не удовлетворил г. Панина, и по его докладу Высочайше повелено было окончательную редакцию этого важного документа возложить на московского митрополита Филарета. При том высоком уважении, которым пользовался митрополит Филарет при дворе и в обществе, весьма понятно, говорит академик М. И. Сухомлинов, что выбор Государя остановился на иерархе, обладавшем таким сильным нравственным авторитетом и влиянием[219].
Проведший всю жизнь в потемках канцелярской тайны, а потому страдавший, подобно всем дореформенным бюрократам, неизлечимою болезнью – светобоязнью, гр. Панин обставил составление манифеста сугубою таинственностью с мелодраматическими подробностями, вроде посылки нарочного замаскированного гонца, шифрованной переписки и пр. В письме своем от 31 января 1861 г., посланном с специальным курьером вице-директором Б. Н. Хвостовым, гр. Панин, извещая митрополита Филарета о воспоследовавшем Высочайшем повелении, между прочим, писал: «При предстоящем преобразовании крестьянского быта слово Государя Императора к народу своему будет иметь самое сильное влияние на успех предпринятого дела. В сем убеждении Его Императорское Величество, с полною доверенностью к верноподданническим Вашим чувствам и к дарованиям Вашим, признал нужным обратиться к Вам с изъявлением желания, чтобы Вы приняли на себя труд составить манифест, в коем изъяснены будут воля и ожидания Его Величества по сему важному предмету… Руководимый сими чувствами и сим доверием, Государь предоставляет Вам сделать все те изменения или прибавления, кои бы Вы признали соответствующими чувствам Его Величества и собственным Вашим, для лучшего успеха предположенной цели»[220].
Митрополит Филарет был противником освобождения крестьян. Он полагал, что правительство не справится «с теми безурядицами и волнениями, которых ожидали многие по освобождении крестьян». «По складу своего ума и по другим причинам он не сочувствовал, – говорит г. Сухомлинов, – решительным переворотам в народной жизни и предпочитал держаться того порядка вещей, который установился издавна и пустил глубокие корни. Но не сочувствуя освобождению крестьян, митрополит Филарет должен был сделаться его первым провозвестником»[221]. Поставленный в затруднительное положение, митрополит Филарет, по словам г. Сухомлинова, просил снять с него непосильное бремя. Официально он ссылался на свое незнакомство с кругом тех предметов, основательное знание которых необходимо для успешного содействия крестьянской реформе и т. п. В частной беседе он высказался откровеннее, находя бесполезным исправлять частности, когда целое, т. е. весь проект Редакционной комиссии, представляет нечто шаткое, непрочное, «утлое».
Но