«не мой ребенок», «не бывает секса», «постоянно в отъездах»… Мне и – самое главное – Сергею прекрасно известно, что ребенок – его и секс – бывает. Может быть, реже, чем хотелось, но достаточно для того, чтобы зачать. Кладу руки на плоский еще живот, пальцы дрожат. Я молчу. Почему беременность вызывает такую реакцию у мужчин? Ведь не они ходят девять месяцев, отекая от излишка жидкости, набирая излишки веса. Не они страдают и корчатся от схваток, сопровождающихся такими болями, что сознание отключается, уступая природе, полностью доверяя ей. А ночью, усталые, с красными от бессонницы глазами, не они встают к ребенку, отдавая ему свою любовь и молоко.
Молчу. Я слишком много говорила последние дни, сначала в женской консультации, когда молодая врач-интерн бесконечно долго заполняла карту, уточняя несущественные детали вроде перенесенных инфекционных заболеваний. Рассказывая излишне многословно о ветрянке и кори, я захлебывалась словами, я была счастлива, но отчего-то с самого начала ощущала свое счастье сугубо временным. Преходящим.
Потом разговор с мужем. Тут я уже в основном слушала. Встретила его в передней, спросила, поужинает ли он вместе со мной, накрыла на стол. «Знаешь, – сказала неожиданно робко, – у нас будет… Я тут ходила в консультацию, и у нас будет…» – «О господи!» – ответил муж и вышел из комнаты. Потом вернулся. Тяжело молчал.
И была ночь. И настало утро. И вот я снова молчу. Автомобиль приветливо рокочет, и в салоне тепло.
– Чертово бабье! – кричит Сергей.
Он не смотрит на меня, не смотрит вперед, не смотрит никуда – или вглубь себя? Внутрь своей головы, вглядываясь в нежные сероватые извилины мозга…
– Чер-р-ртово бабье, – повторяет он, – сговорились вы все, что ли! Второй раз я не допущу такой глупости, слышишь? Не допущу…
Я прекрасно знаю, что Сергей имеет в виду, – своего сына от первого брака, рослого мальчика тринадцати лет; мальчик давно уже живет с матерью в Израиле, в Хайфе, и Сергей не любит говорить на эту тему. Как-то раз я слышала, как на вопрос о детях он ответил малознакомому человеку: «Пока нет». Пока нет. Хороший, умный мальчик, много занимается и планирует поступать в Технион, Изараильский технологический институт. Изобрел то ли новый язык программирования, то ли что-то еще в этом роде, я не разбираюсь.
– Анна, – Сергей снижает тон и пытается говорить даже ласково. – Анна, ты сама подумай. Ну какой ребенок? Все так неопределенно. Завтра останусь без гроша, и что? Будем жить на твою зарплату? – Он смеется и обрывает себя: – Недавно в гостинице книжка попалась. Какая-то сумасшедшая феминистка, но я от скуки пролистал. Сьюзен Зонтаг, слыхала?
Киваю. Конечно.
– Так вот! – голос Сергея опять взлетает и набирает злой силы. – Она болела раком! И говорила, что рак – это дьявольская беременность! Понимаешь? Понимаешь?
– Что я должна понимать? – спрашиваю. Я удивлена.
– Как что? Что беременность презирают даже феминистки…
Наверное, что бы сейчас ни прочел