сыновей больше? – спросил прапорщик Шимкович, время от времени оглядываясь на хихикающих девиц.
– Да потому, что мальчики не приспособлены к жизни, – тоном посвященного ответил Вульф.
– Часто гибнут на войне, – предположил Игнатьев.
– Да и сердца у них слабее, чем у женщин, – добавил Татаринов.
– Это ещё и оттого, что барышням плевать на чувство, их волнует обеспеченность замужества, – презрительно добавил секретарь.
– Чересчур общо, – нахмурился Николай, решивший поддержать беседу, чтобы не выглядеть надменным. – Несть числа примерам женской жертвенной любви.
– В морской воде тоже есть золото, да сколько её надо выпарить, чтобы на дне хоть малая крупиночка блеснула, – отозвался Вульф. – Наша беда в том, что, желая обладать женщиной, любимой, разумеется, любимой, – поспешил он уточнить, – мы соглашаемся на всё: отказываемся от себя. И это грех. Вот я о чем хотел сказать, только об этом.
– Женщина не знает нас, и надо мужественно объяснить, каковы мы, – сказал Игнатьев. Он сам ловил себя на том, что, влюбившись в My Лань, стал податлив, как воск. Было как-то странно и дико думать, что и до него вот так же мучились, грустили и сходили с ума по своим возлюбленным в далёком и недавнем прошлом. Он ведь не один такой на свете: молодой, влюблённый, страстный.
– Женщина в теле, мужчина в деле, – афористично заметил Баллюзек и, похоже, смутился назидательности тона.
– Чем обольстительнее и циничнее женщина, – не унимался Вульф, коснувшийся любимой темы, – тем успешнее её дела, чего нельзя сказать о её встречных-поперечных компаньонах и их финансовом здоровье. – Он помолчал и, не услышав возражений, негодующе воскликнул: – Удивительное дело! Ещё никто не знает о вашем финансовом благополучии, а около вас уже вертится прелестная и обаятельная скромница.
Игнатьев отнёс бы эту реплику на свой счет, да вот только ни о каком «финансовом благополучии» и речи не могло быть. За время своего пребывания в Китае он истратил уйму денег, но и не тратить не мог: надо было «сохранять лицо».
– А вы заметили, – весело заговорил Татаринов, когда они через городской сад вышли на набережную, заполненную гуляющей публикой, – даже в том случае, когда женщин в собрании много, но среди них нет мужчин, достойных их внимания, они чувствуют себя в одиночестве.
– Женщинам нужно зеркало, – мрачно усмехнулся Вульф, словно зеркало, в котором остро нуждалась лучшая половина человечества вкупе с фланирующими по набережной Шанхая дамами, было его единственной собственностью и представляло историческую ценность.
– Или хороший огранщик, – добавил Татаринов. – Чтобы алмаз засиял, нужно искусство ювелира.
Они миновали ажурную беседку, спустились по лестнице к морю и пошли по берегу. Вдоль прибойной полосы ходили чайки, важно переваливаясь с боку на бок. Цветные камешки, сверкавшие на солнце, золотистый песок и перламутровые ракушки, перемываемые шумной