на первом письме Падуба! Это то самое письмо? Как письма оказались вместе? Сколько продолжалась переписка, что ответила Кристабель, что за история с Бланш и Чужим?..
– Ну-с, так как же нам поступить? – напыщенно, с расстановкой вопросил сэр Джордж. – Какого вы мнения, молодой человек? Вы, миссис Бейли?
– Пусть кто-нибудь их прочитает, – предложила Мод.
– А…
– И вы, разумеется, думаете, что прочитать следует вам?
– Мне… нам бы, конечно, хотелось. Очень бы хотелось.
– Американке, понятное дело, тоже.
– Конечно. Если бы она о них знала.
– Вы ей расскажете?
Мод колебалась. Сэр Джордж не сводил с неё яростных синих глаз: в отблеске камина взгляд его казался особенно цепким.
– Нет, пожалуй. Во всяком случае, пока нет.
– Охота быть первой?
Мод вспыхнула:
– Конечно. Всякому было бы охота. На моём… на нашем месте.
– Ну, Джордж, ну что страшного, если они прочтут? – вмешалась Джоан Бейли, достав первое письмо из конверта и бросая на него не жадные, а любопытные взгляды.
– Во-первых, я терпеть не могу, когда тревожат прах. К чему копаться в грязном белье нашей блажной сказочницы? Пусть сохранит после смерти своё доброе имя, бедняжка.
– У нас и в мыслях нет копаться в грязном белье, – возразил Роланд. – Тут, кажется, никакой грязи. Я просто надеюсь… что он писал ей о своих взглядах на поэзию… на историю… о таких вот вещах. Это был один из самых плодотворных периодов его творчества… Вообще-то, его письма далеко не шедевры… Он ей писал, что она его понимает, – в том письме, которое я… которое я видел. Он писал…
– Во-вторых, Джоани, что нам вообще известно об этих двух субъектах? Откуда мы знаем, что эти… документы следует показывать именно им? Писем вон какая груда: два дня придётся читать. Ты же понимаешь, из рук я их не выпущу.
– Пусть приезжают сюда, – сказала леди Бейли.
– Здесь чтения больше чем на два дня, – заметила Мод.
– Леди Бейли, – отважился Роланд, – письмо, которое я видел, – черновик первого письма. Это оно? Что в нём говорится?
Леди Бейли надела очки, и её приятное крупное лицо украсилось двумя кружками. Она прочла:
Многоуважаемая мисс Ла Мотт,
наша с Вами беседа за завтраком у любезного Крэбба доставила мне несказанное наслаждение. Ваши мудрые и проницательные суждения заставили забыть легкомысленные остроты студиозусов и затмили даже повествование нашего хозяина о нахождении им Виландова бюста. Могу ли я надеяться, что и Вам беседа наша пришлась по душе? Могу ли я также иметь удовольствие навестить Вас? Мне известно, что жизнь Ваша протекает в совершенном покое, но обещаю, что ничем Вашего покоя не потревожу: я хочу лишь побеседовать с Вами о Данте и Шекспире, о Водсворте и Кольридже, о Гёте и Шиллере, о Вебстере и Форде*, о сэре Томасе Брауне et hoc genus отпе[39], не исключая, разумеется, и Кристабель Ла Мотт и задуманного ею величественного произведения о Фее. Настоятелъно