рыбу с такими глазами.
– Здорово, старичок! – сказал Брэнсон. – Как думаешь, новый год будет не таким дерьмовым, как прошлый?
– Даже не надейся, – ответил Грейс. – Лучше не будет, будет только хуже. Нам с тобой остается только одно: научиться мириться с этим фактом.
– Вижу, ты сегодня прямо бодрячок-оптимист. – Брэнсон, сгорбившись, плюхнулся на место, которое совсем недавно освободила Эмма Джейн.
Даже коричневый костюм, яркий галстук и кремовая рубашка Брэнсона выглядели мятыми, усталыми – снулыми. Грейс тревожился за друга. Обычно Гленн Брэнсон следил за одеждой, но недавно он развелся и с тех пор сильно сдал.
– Лично для меня прошлый год был не лучшим. В середине года меня чуть не подстрелили, а под конец вышвырнула из дома жена.
– А ты посмотри на все с другой стороны. Ты не умер и выкинул мои пластинки.
– Вот спасибо так спасибо!
– Хочешь прокатиться? – спросил Грейс.
Брэнсон пожал плечами:
– Прокатиться? Всегда пожалуйста. Куда?
Ответить Грейсу помешал мобильник. Дэвид Алкорн сообщал новые подробности:
– Рой, возможно, это важно. По словам жертвы, у нее кое-что пропало. Судя по всему, насильник взял. Он унес ее туфли… – Алкорн помолчал. – Что-то такое у нас было несколько лет назад, припоминаешь?
– Да, но тот брал только одну туфлю и трусики, – ответил Грейс неожиданно тихо. – Что еще у нее пропало?
– Из нее пока особо много не вытянешь. Она в шоке.
Ничего удивительного, мрачно подумал Грейс. Взгляд непроизвольно упал на одну из синих коробок на полу – в ней лежит нераскрытое дело Туфельщика. Он задумался.
Туфельщик орудовал двенадцать лет назад. Может, сейчас это просто совпадение?
И все же по спине пробежал неприятный холодок.
9
1997
25 декабря, четверг
Они куда-то ехали. Рейчел Райан слышала ровный, монотонный гул мотора и дышала выхлопными газами. Шины шуршали по мокрому гудрону. Ее трясло и подбрасывало на колдобинах и выбоинах. Она лежала на мешке; руки были связаны за спиной. Она не могла ни пошевелиться, ни заговорить. Впереди, над водительским креслом, виднелась бейсболка. Из-под бейсболки торчали уши.
Рейчел застыла от холода и ужаса. В горле пересохло; голова ужасно болела от удара. Все тело саднило. А еще ее тошнило от отвращения. Она казалась себе грязной, запачканной. Очень хотелось вымыться в душе, горячей водой, с мылом и шампунем. Хотелось отчиститься и снаружи и изнутри.
Микроавтобус повернул. Рейчел увидела свет. Серый свет. Утро Рождества. В это время она должна была находиться в своей квартире и рассматривать подарки в чулке, который послала ей мать. Каждый год, и в детстве, и сейчас, в двадцать два года, она получала от мамы рождественский чулок с подарками.
Рейчел заплакала. Она слышала, как шуршат по стеклу «дворники». Вдруг по радио громко, хоть и с помехами, заиграла «Свеча на ветру» Элтона Джона. Она видела, как голова водителя покачивается в такт музыке.
Элтон Джон пел эту песню