кожи и ткани слишком закрытой блузки. Возбуждение нарастало, и воспоминания о том, какой горячей, влажной и страстной она была, только подогревали его. Он сделал глубокий вдох, чтобы не овладеть ею прямо на палубе. Он делает это, чтобы отомстить, дело не только в сексе; он не понимал, почему все время приходится напоминать себе об этом.
От нее пахло так же сладко и пряно, как вчера. Ее волосы пахли яблоками; он распустил их, и они заструились по ее спине, поблескивая на солнце. Она молчала, настороженно глядя на него, ерзая, пытаясь отодвинуться от его паха. Ее ладони лежали на его плечах неуверенно, как будто она боялась прикасаться к нему.
– Так намного лучше, – сказал он, приближая к ней лицо. – Никто не хочет иметь в любовницах такую невозможную пуританку.
– Я постараюсь выглядеть как можно более распущенно, – твердо ответила она, впрочем продолжая беспокойно ерзать. – Мне растрепать волосы? Ты этого хочешь?
– Для начала будет неплохо, – серьезно ответил он, хотя ему хотелось рассмеяться. Румянец вспыхнул на ее высоких скулах, в глазах зажглось отчаяние, но в целом она держалась независимо. – И надо что-то сделать с твоей одеждой.
– А что не так с моей одеждой? – спросила она, замерев и прищурившись.
– Так одеваются, когда идут знакомиться с родителями, – беспечно заявил он. – Слишком консервативно и скромно.
– А тебе нужны... вызывающие наряды? – Она поиграла желваками. – Жаль, что ты не упомянул об этом вчера: боюсь, я собирала вещи, ориентируясь на твою репутацию человека с безупречным вкусом.
– Мне нужно, чтобы на тебе было как можно меньше одежды, – сказал Никос, – изысканной или нет. – Он провел рукой по ее спине. – Кожа, Тристанна, – прошептал он ей на ухо и улыбнулся, ощутив ее дрожь. – Я хочу видеть твою кожу.
Она приоткрыла рот, но не издала ни звука. Он не знал, зачем она здесь, хоть и собирался выяснить, но он чувствовал притяжение между ними и не хотел игнорировать его – наоборот, оно сделает его месть еще разрушительнее.
– Когда входишь в комнату, ты должна сначала подойти ко мне, – промурлыкал он, запустив одну руку ей в волосы, другой продолжая гладить по спине. – Ты будешь сидеть у меня на коленях, а не на стуле, пока я не разрешу тебе пересесть.
Он прижался губами к ее уху, скользнул языком по щеке. Она содрогнулась.
– Я поняла, – еле слышно сказала она.
– И ты всегда должна целовать меня в знак приветствия, – прошептал он и накрыл губами ее рот.
По венам Тристанны снова потек жидкий огонь. Она вся обратилась в неистовое желание, скованная его сильными руками, забываясь от прикосновений дразнящих губ. Она хотела забыться полностью, но этого ни за что нельзя было допускать. Тристанна отстранилась и посмотрела Никосу прямо в темные глаза. Его подвижные губы изогнулись в легкой улыбке.
– Благодарю за урок, – сказала она едва слышным шепотом.
Как ему удавалось так легко сводить ее с ума? Часть ее надеялась, что вчерашний страстный выплеск был единичным отклонением,