разглядывая обстановку. Ее взору предстала крошечная кухонька с цветастыми обоями и крашеным потолком, небольшая, но очень уютная мебель, состоявшая из пары шкафов и разделочных столов, простенькие занавески на окне, допотопный холодильник напротив и старое радио в углу.
– Это тебе.
Поставив перед носом ребенка полную тарелку щей, Нина вытерла руки о маленькое полотенце.
– Ой, что же это я? Про хлеб-то забыла. Совсем памяти нет.
Взмахнув руками, как курица, она подпрыгнула на месте и направилась к хлебнице, которая стояла на холодильнике.
Это ужасно рассмешило ребенка. Взяв ложку в руку, девочка смеясь зачерпнула суп и, не рассчитав, уронила на стол и обрызгалась. Мелкие капельки супа попали на льняную скатерть и белоснежную рубашку.
– Ой!
Аня поменялась в лице. Испугавшись наказания, вжалась в стул и с ужасом покосилась на старуху. Огромные глаза наполнились неподдельным страхом.
Взяв в руки батон, женщина молча обернулась и посмотрела на стол. Картина ее не удивила. Но сильно напугала реакция маленькой девочки.
– Ты боишься? Думаешь, я способна ударить тебя? Это всего лишь суп, здесь нет никакой беды.
Бросив хлеб на стол, она подошла к ребенку и, обняв за плечи, прижала к себе. Когда девочка успокоилась, отошла на шаг и заглянула ей в глаза:
– Ты не должна бояться меня. Я никогда не сделаю тебе ничего плохого. Ты веришь мне?
– Да.
– Хорошо. Теперь кушай, а я нарежу батон. Тебе необходимы силы.
Нарезав тонкие ломтики, Нина собралась было уже сесть на стул, как в коридоре зазвонил телефон. Звонила Людмила.
– Значит, так, – послышался обеспокоенный голос подруги, едва Нина взяла трубку в руки, – судя по описанию и отдельным приметам, Анна является воспитанницей детского дома. Ее родная мать туда сдала, когда той было два года. Ты слушаешь меня?
– Да, конечно.
– Так вот, сейчас ей восемь лет. В развитии не отстает, абсолютно здорова, вот только странная она какая-то.
– В смысле – странная?
– Ну, понимаешь, говорят, что она немножко не в себе. Часто сама с собой разговаривает, смеется, даже спорит.
– Ну знаешь, я тоже иногда сама с собой разговариваю, – попыталась оправдать девочку Нина.
– Это еще не все. Ее боятся дети. Они стараются держаться от нее на расстоянии. Бывали драки, в которых были жертвы.
– Послушай, это нормально, они же дети. Это естественно, когда они дерутся или спорят. Кто не был ребенком? Кто не дрался? Вот помню, мой сын…
– Твой сын был мальчиком, – Людмила не сдавалась, пытаясь убедить свою подругу. – Эта девочка – настоящая дьяволица. Не зря мать отказалась от нее. Вероятно, были причины, и наверняка, весьма серьезные. Поверь моему слову, лучше держаться от нее подальше. Отведи ее в детдом, сегодня.
– Нет, я не сделаю этого.
– Что? Ты в своем уме?
– Я так решила.
Тяжело вздохнув, Нина прикрыла дверь в кухню и обратилась к невидимому собеседнику с просьбой:
– Послушай,