очень скоро могло бы быть сорвано налетами люфтваффе и ударами немецких танковых соединений. Таким образом, не оставалось ничего иного, как с самого начала перенести оборонительные позиции за линию Бобр – Нарев – Висла – Сан, а возможно и за Дунаец, и вести перед ней бои лишь с целью выигрыша времени, причем главные силы должны были сосредоточиваться с самого начала против Силезии, а северный и южный фланги одновременно должны были быть обеспечены от охвата, о котором шла речь выше.
Конечно, никто не может утверждать, что таким в случае принятия этого плана Польша в конце концов могла бы избежать поражения, если – как это имело место – западные державы оставили бы ее в полном одиночестве. Но во всяком случае описанный выше план не дал бы нанести поражение польской армии в пограничной зоне. Это привело к тому, что польское командование не смогло обеспечить ни организованного сопротивления на Висленской дуге, ни отхода армии за рубеж упомянутых выше рек для организации стабильной обороны.
Польша могла, как мы уже говорили, с самого начала вести бои только за выигрыш времени. Противостоять немецкому наступлению – лучше всего за указанным рубежом рек – до тех пор, пока наступление на Западе не вынудит немцев вывести свои войска из Польши, – вот единственная цель, которой необходимо было добиваться. Отсюда, однако, также вытекает, что командование польской армией должно было совершенно ясно заявить руководителям государства, что без твердого обещания западных держав немедленно после начала войны начать всеми имеющимися силами наступление на Западе, нельзя было вступать в войну с Германией. При том решающем влиянии, которое оказывал тогда главнокомандующий Войском Польским маршал Рыдз-Смиглы на политику правительства, оно ни в коем случае не могло пройти мимо подобного предостережения. Оно должно было своевременно вмешаться в ход решения вопроса о Данциге и Польском коридоре хотя бы для того, чтобы оттянуть начало войны с Германией.
Наши войска в 1940 г. захватили во Франции письмо, с которым генерал Гамелен, главнокомандующий войсками союзников на Западе, 10 сентября 1939 г. обратился к польскому военному атташе в Париже. Письмо представляет собой, очевидно, ответ на польский запрос, когда же будет оказана эффективная помощь Польше. Генерал Гамелен писал по этому поводу для передачи маршалу Рыдз-Смиглы: «Более половины наших кадровых дивизий на северо-востоке принимают участие в боях. С момента перехода границы немцы оказывают нам упорное сопротивление. Тем не менее, мы продвинулись вперед. Однако мы ведем позиционную войну с противником, подготовившимся к обороне, а я не имею еще всей необходимой артиллерии… С начала кампании начались действия авиации во взаимодействии с операциями наземных сил. У нас сложилось впечатление, что против нас действует значительная часть немецкой авиации. Поэтому я считаю, что досрочно выполнил свое обещание начать главными силами наступление на 15-й день объявления мобилизации во Франции.