не оборачиваясь, нервно хохотнул Ходжа. – Сделай то, до чего у меня не доходят руки.
– Легко. Только ногой.
– Да ради аллаха!
Оболенский с наслаждением расправил плечи, потянулся, как большой кот, и одним аккуратным пинком оттолкнул с левого края крыши лестницу с тремя мужчинами в чёрном. Они так смешно навернулись, что во дворе сразу стало заметно веселее. По крайней мере, молчаливые преследователи невольно помянули голубоглазого шайтана и, собрав своих, уже кучно пошли на штурм. Никаких боевых кличей, никакого оружия. Только злые глаза да плотно стиснутые зубы.
– Ну что, агрессоры, продолжаем нарываться, да? Ладно, вам же хуже… А кто меня за одно яблоко всей толпой отбуцкал? Не помните, не слышали, не участвовали, знать не знаете?! А если – по сопатке, по сопатке, по сопатке…
Ходжа меж тем развернул пыльный ковёр, четыре раза чихнул и уселся сверху, скрестив ноги.
– Эй, соучастник! – крикнул уже изрядно запыхавшийся русский дворянин. – Я уже забодался их бодать! Каков твой секретный план по нашему сваливанию?
– Запрыгивай, почтеннейший, – меланхолично откликнулся Ходжа, парящий на старом ковре в четырёх шагах от крыши.
Лев настолько удивился, что впал в тихий столбняк, за что и был через минуту атакован адептами шейха Хайям-Кара. Его почти завалили… В общем, если бы не медвежья сила моего друга, наше повествование могло тут и закончиться. Ну не совсем тут, на крыше, а утром у кади, на «коврике крови», под суровой рукой палача.
– Да чтоб вам всем леди Гага в протухшем мясном платье приснилась! – взревел Оболенский, выпрямляясь во весь свой двухметровый рост.
Маленькие бодрые азиаты посыпались с его плеч.
– Ия-а-оу-у-а-оу-а-я-а!!! – изо всех сил пародируя Тарзана (того, который из джунглей, а не из стриптиза), наш герой в длинном прыжке обрушился на плечи друга. Ковёр заметно подвис, но спокойно выдержал двойную ношу.
Дав круг почёта над подпрыгивающими адептами «истинной» веры, очучан-палас легко унёс друзей на другой конец Бухары. Домулло с трудом уговорил друга не плеваться сверху, это не по-мусульмански…
Утром мне пришлось махнуть в центр по делам. Мой восточный гость не пожелал составить мне компанию, но сказал, что охотно подождёт у подъезда, у нас там небольшой садик, а ему надо чаще дышать свежим воздухом. В принципе он и так постоянно уходил на прогулки по району, с кем-то общался, где-то гулял, но всегда возвращался до заката, не заставляя меня особо волноваться. Хотя я, конечно, всё равно за него переживал. Во-первых, человек в чужом городе, во-вторых, в чужом времени, в-третьих, деньги он у меня брать отказывался категорически, а без денег в современной России сами знаете…
– Андрей Олегович? – сухо поинтересовались в десять ночи два молодых полицейских, постучавшись в мою дверь.
– Да, а что собств… – Вопрос отпал сам собой, когда я понял, кого они привели.
Домулло, печальный и потерянный, стоял за их спинами, красный, как украинская дивчина на Тверской.
– Знаете