щиты и копья.
– Иди за мной, незнакомец, – приказал тот, кого звали Хайям-Кар.
Мой друг быстро огляделся, тихо, сквозь зубы выругался неприличными словами и молча проследовал за суровым худым стариком в чёрных одеждах.
Быстро сгущались сумерки, ибо ночь на Востоке падает, как чёрная вуаль на лицо неприступной красавицы, делая окружающий мир таинственным и волшебным. Высокие чинары становятся похожими на спящие минареты, мерцающая вода в арыке отливает живым серебром, маленькие дома на окраинах превращаются в волшебную колоннаду белого и розового лукума, подаваемого на расписном блюдце, а высоко в небе протирают заспанные глазки первые застенчивые звёздочки…
– Салам алейкум, Лёва-джан, – сказал старик, когда они уселись на тёплые камни у реки.
– Здоровей бывали, Бабудай-Ага. – Оболенский радушно обнял старого знакомого. – Хорошо замаскировался, только ноги при ходьбе включать не забывай, а то просто паришь над планетой.
– Привычка, – виновато улыбнулся джинн. – Как ты там, почтеннейший? Как дом, семья, достаток, друзья и жёны?
– Всё супер, особенно жёны. Ты, главное, Маше об этом не ляпни – убьёт на фиг!
– Жён? – ужаснулся Бабудай-Ага.
– Нас! – со вздохом поправил Лев. – А чего ты так маскарадно вырядился, словно беглый преступник-визирь с гематомой на всю голову?
– Твой ум не знает разумных границ, почтеннейший…
– Мм, это был комплимент или наезд?
– О человек, – грустно улыбнулся узкоглазый джинн. – Иногда ты упрямством и наглостью напоминаешь мне нашего общего длинноухого друга с именем детей Сиона. Довольно ли тебе будет знания того, что ты здесь неслучайно? Мир вновь нуждается в Багдадском воре, и силой того, чьё имя я назвать не вправе, ты вновь вернулся, дабы вписать на скрижалях Вечности новые страницы!
– А без патетики никак?
– Никак.
– Ладно, что надо украсть, чтобы ты вернул меня домой к ужину?
– Останови меня.
– Чего?! – вытаращился Лев, но Бабудай-Ага уже зыбко таял в тёплом мареве ночи.
– Аллё, стой! Куда пошёл? Стой, мы ещё с тобой не договорили-и! – заорал широкоплечий россиянин, бросился в погоню, увяз штиблетами в бархане, рухнул носом в песок и… проснулся.
Нет, нет, не так, как в дурных романах, когда мы долго следим за головокружительными приключениями героя, а в конце оказывается, что ему всё это просто приснилось. С одной стороны, даже чуток завидуешь человеку (вот снятся же кому-то такие обалденные сны!), а с другой – как-то всё-таки раздражает… В нашем случае происходящее оказалось значительно круче любых фантазий моего друга.
Он встретил это утро, как и всякий праведный мусульманин, проснувшись за несколько минут до пения муэдзина, призывающего верующих к утренней молитве. Отбросил одеяло, накинул старенький халат, просеменил в угол, достал и расстелил на полу маленький коврик, после чего опустился на колени. Его язык повторял с детства привычные слова:
– Нет