Константин Батюшков

Стихотворения


Скачать книгу

как все влюблялись,

      Как турки в полону от злости запыхались,

      И битые часа он три проговорит!..

      Никто не слушает, а он кричит, кричит!

      Но в зале разговор тут общим становится,

      Всяк хочет говорить и хочет отличиться,

      Какой ужасный шум! Нельзя ничто понять,

      Нельзя и клевету от правды различать.

      Ни слова не слыхать! Немыми будто стали.

      Придите, карты, к нам: все спят уже без вас!

      Без карт покажется за век один и час.

      К зеленому столу все гости прибегают

      И жадность к золоту весельем прикрывают.

      Окончили игру и к ужину спешат,

      Смеются за столом, с соседом говорят:

      И бедный человек живее становится,

      За пищей, кажется, он вновь переродится.

      Какой я слышу здесь чуднейший разговор!

      Какие глупости! какая ложь и вздор!

      Педант бранит войну и вместе мир ругает,

      Сердечкин тут стихи любовные читает,

      Тут старые Бурун нам новости твердит,

      А здесь уже Глупон от скуки чуть не спит!

      И так-то, Хлоя, век свой люди провожают,

      И так-то целый день в бездействии теряют,

      День долгий, тягостный ленивому глупцу,

      Но краткий, напротив, полезный мудрецу.

      Сокроемся, мой друг, и навсегда простимся

      С людьми и с городом: в деревне поселимся,

      Под мирной кровлею дни будем провождать:

      Как сладко тишину по буре нам вкушать!

1804 или 1805

      Перевод 1-ой сатиры Боало

      Бедняга и поэт, и нелюдим несчастный,

      Дамон, который нас стихами всё морил,

      Дамон, теперь презрев и славы шум напрасный,

      Заимодавцев всех своих предупредил.

      Боясь судей, тюрьмы, он в бегство обратился,

      Как новый Диоген, надел свой плащ дурной,

      Как рыцарь, посохом своим вооружился

      И, связку навязав сатир, понес с собой.

      Но в тот день, из Москвы как в путь он собирался,

      Кипя досадою и с гневом на глазах,

      Бледнее, чем Глупон, который проигрался,

      Свой гнев истощевал почти что в сих словах:

      «Возможно ль здесь мне жить? Здесь честности не знают!

      Проклятая Москва! Проклятый скучный век!

      Пороки все тебя лютейши поглощают,

      Незнаем и забыт здесь честный человек.

      С тобою должно мне навеки распроститься,

      Бежать от должников, бежать из всех мне ног

      И в тихом уголке надолго притаиться.

      Ах! если б поскорей найти сей уголок!..

      Забыл бы в нем людей, забыл бы их навеки.

      Пока дней парка нить еще моих прядет,

      Спокоен я бы был, не лил бы слезны реки.

      Пускай за счастием, пускай иной идет,

      Пускай найдет его Бурун с кривой душою,

      Он пусть живет в Москве, но здесь зачем мне жить?

      Я людям ввек не льстил, не хвастал и собою,

      Не лгал, не сплетничал, но чтил, что должно чтить.

      Святая истина в словах моих блистала

      И музой мне была, но правда глаз нам жжет.

      Зато фортуна мне, к несчастью, не ласкала.

      Богаты