посмотрела на него – и остолбенела.
Он по-прежнему крепко прижимал ее к себе; его темные глаза пытливо смотрели на нее.
– Да… иногда.
– Что ж… мне пора.
– Да… Тебе пора.
Он не выпустил ее, а наоборот, крепче прижал к себе. Может быть, в нем сработал условный рефлекс, а может быть, кровь ударила ему в голову от ее пьянящего, дурманящего аромата. Ему непреодолимо хотелось поцеловать ее – всего один раз! – и убедиться, что на вкус она так же хороша, как и на вид.
– Ты сошел с ума, – с трудом выговорила Натали. Она прекрасно понимала, что сейчас будет, и не находила в себе сил противиться. – Так нельзя…
– О чем ты? – едва ли не с насмешкой спросил он.
И прильнул губами к ее губам.
Натали не отстранилась, но вначале не ответила ему. Ей показалось, что ее парализовало, что она оглохла, онемела и ослепла. Потом вдруг все чувства вернулись, захлестнули ее с головой. Губы у него оказались твердыми, сильными, как и руки, как и он весь.
Прижимаясь к нему всем телом, Натали ужасалась и радовалась одновременно. Впервые за долгие годы она почувствовала себя женщиной. В глубине ее естества проснулись желания, о существовании которых она и не догадывалась. Она обвила его шею руками; портфель с глухим стуком упал на пол.
Рай совершенно забыл о том, что хотел лишь попробовать ее на вкус. Поцеловав Натали однажды, любой нормальный мужчина ощутит ненасытный голод. Ему захочется дойти до самого конца. Какая она податливая и вместе с тем сильная! Ее сладость манит и мучает…
Им в спину ударил порыв ветра из открытых дверей, и обоих обдало жаром. Их окружили обычные уличные шумы: крики, гудки клаксонов, шелест шин. Рай едва расслышал тихий стон, сорвавшийся с ее губ.
Он чуть отстранился, чтобы видеть ее лицо, разглядел свое отражение в ее затуманившихся зеленых глазах – и снова жадно прильнул к ее рту.
Нет, одного раза явно недостаточно!
Натали не могла дышать. Да ей больше и не хотелось дышать. Его губы словно разговаривали с ней на незнакомом, но очень красивом языке. Впервые в жизни она целиком отдалась на волю чувств…
Он снова отпрянул, ошеломленный собственной слабостью. Ей удалось сломить его волю! Сознание поражения и бесило, и подхлестывало его. Натали стояла на месте и удивленно смотрела на него.
– Извини, – буркнул Рай, засовывая руки в карманы.
– «Извини»? – Натали пришла в себя и глубоко вздохнула. Интересно, отчего у нее так кружится голова? – «Извини»?!
– Ну да, извини. – Рай сам не знал, на кого злится больше, на нее или на себя самого. Черт побери, у него подгибаются колени! – Совсем из ряда вон…
– Вот именно – из ряда вон.
Натали отбросила со лба прядь волос; она чувствовала, что пылает от ярости. Рай грубо взломал ее систему защиты, лишил ее самообладания – и ему еще хватает наглости извиняться? Она гордо вскинула подбородок, расправила плечи.
– В умении подобрать нужное слово вам не откажешь, инспектор! Вы лапаете всех подозреваемых?
Он прищурился; в его глазах