у Пола – без телекамер, без газет и вообще без протокола: вас обожало большинство, и меньшинство любило прочно – ваш рейтинг больше моего…
ПОЛ:
Не может быть!
ПУТИН (хмуро):
Проверил, точно. Мой – семьдесят, битловский – сто. Не веришь – спросишь у Суркова. И вот хочу спросить: за что? Чего вы сделали такого?
МАККАРТНИ (чувствуя себя виноватым):
Я ничего не делал, сэр! Мы просто музыку лабали! Я – на гитаре, например, а Ринго Старр – на барабане.
ПУТИН (начиная сердиться):
Мы много книг про вас прочли! Не надо с нами, как с ослами! Не замирили вы Чечни, Березу в Лондон не сослали, не поднимали ВВП, телемостов не проводили – а только шлялись и т. п. по этой вашей Пикадилли. Ну там концертик, ну другой… Но извини – у нас в России Газманов левою ногой писал бы песенки такие! А как Кобзон у нас поет? Включи любую передачу – и сразу видно: патриот! А вы что пели? Чушь собачью! Мне переводчик перевел – там слабо с уровнем моральным. Сравни ты эти песни, Пол, с моим посланьем федеральным – легко поймет любой дурак, что я владею словом метким. А все же хлопали не так! Не так, как вашим шансонеткам! Я даже пенсии плачу, я в Грозном одержал победу, когда куда-то не лечу – так, значит, я куда-то еду… Кому ты пенсии даешь? Кому, скажи? Не прячь глаза-то! Ты все про йестеди поешь, а я – про радостное завтра! Так объясни же, отчего на всей земле на самом деле твой рейтинг выше моего?
МАККАРТНИ (испуганно):
Не знаю, сэр! Мы просто пели…
ПУТИН (задумчиво):
Ну вот, поди теперь ответь, кого возносит случай шалый…
Чего же мне теперь – запеть? Сыграй-ка, Пол! Споем, пожалуй!
ХОРОМ:
Can’t buy me love, yeah…
Послание к Ирине Хакамаде,
как если бы она домогалась моей любви
Январь 2004. Правые потерпели на думских выборах катастрофическое поражение.
Ты ни к чему, Ирина Хакамада,
У нас в степи.
Хотя тебе, наверно, хокку надо,
Но потерпи.
Тебе не будет никакого хокку,
И я клянусь:
Тебя не хочет ни с какого боку
Святая Русь!
Когда-то вы с Немцовым и Чубайсом
Пятнадцать лет
Имели нас по самое не бойся.
Тут рифмы нет,
Но мы народ простой, неприхотливый
И мы вполне
Без рифмы вовсе можем обходиться,
Когда хотим!
Когда бы ты под действием порыва
Любви земной
Вдруг извиваться стала похотливо
Передо мной, —
Тогда б науку вспомнил я отцову
И поднял плеть:
Ступай к Немцову, милая, к Немцову,
А к нам – не сметь!
Мы скифы все, мы евро-азиаты,
Нас тьмы и тьмы!
Вы тем уже пред нами виноваты,
Что вы – не мы!
Вы всё отнять хотите – от Тамбова
И до Курил.
Оденься, ты! – сказал бы я сурово
И закурил.
Но даже если б ты не уходила,
Нюня, стоня,
И мне сквозь зубы жалобно твердила
«Возьми меня», —
Я, может быть, к мольбам