Там, где живет любовь. Ася Лавринович

папа болел, он становился просто невозможным. Я уселась рядом с ним на край кровати.

      – Как дела в школе? – спросил отец лишь для того, чтобы что-то спросить.

      – Отлично! – тут же отозвалась я. Послание с угрозой все еще было в рюкзаке, но вряд ли папа заинтересуется моей душещипательной историей о том, как две девчонки не поделили золотого мальчика Марка Василевского.

      – Вер, мне на больничный нельзя, – сказал папа голосом умирающего лебедя. – У меня важная поездка на носу.

      – Угу.

      – Вер, а есть такая таблетка, чтобы выпил, и сразу ничего не болит? И чтобы ка… кашель, – папа закашлялся, – сразу прошел.

      Я, не ответив, потянулась за градусником.

      – Тридцать семь и девять.

      – И что делать?

      – Ложись и помирай.

      – Ну Вера! – закапризничал папа. – Это такие шутки у тебя? Я ведь серьезно спрашиваю.

      – Тогда уколы ставить, – припугнула я.

      – Я не хочу уколы!

      – Ты, папа, как маленький, – покачала я головой. – Ладно, погоди, тете Соне позвоню, спрошу, как лучше поступить.

      Отец слабо закивал и снова прикрыл глаза. Его черные ресницы оттеняли бледные щеки.

      Софья Николаевна долго охала и ахала, а затем принялась читать мне нотацию:

      – Квартиру чаще проветривай. И обязательно обильное питье! Ты морс варить умеешь?

      – Морс? – переспросила я. – Из ягод?

      – Ну да.

      – Из замороженных?

      – Ох, – снова запричитала Софья Николаевна. – Ну как вы без меня? Я внуков на дачу увезла, что детям торчать в такую погоду в квартире? Была бы в городе, сразу б к вам приехала! Завтра с утра на первую электричку сядем. Ой, Вер! Жаропонижающего нет, купить бы надо. Если температура повысится, беги в аптеку! Слышишь меня, Вер?