мы отправились в своих соломенных сандалиях, ноги и руки мерзли. Чтобы согреться, мы с криками носились по спортплощадке. С неба вдруг донесся ужасный грохот. Раскрыв рты, мы задрали головы и увидели, что в нашу сторону устремилась здоровенная махина – темно-красного цвета, за ней полоса густого черного дыма, таращась двумя большими красными глазами, оскалив громадные белоснежные зубы, трясясь всем телом. «Самолет, мамочки, самолет! Он что, к нам на спортплощадку садиться собрался?»
Мы никогда не видели самолет так близко, потоки от крыльев поднимали в воздух куриные перья и сухие листья. Вот было бы здорово, если бы он смог приземлиться на спортплощадке! Мы бы подошли и рассмотрели его, потрогали бы, а если повезет, может, нам разрешат залезть внутрь и поиграть, а то и получится попросить этого летчика рассказать, как он воюет. Очень может быть, что он однополчанин тетушкиного жениха. Нет, тетушкин жених на «Цзянь-5» летает, тот гораздо красивее этой черной махины, значит, тетушкин жених не может быть однополчанином летчика, который управляет этой неповоротливой громадиной. Но что ни говори, сколько духу нужно иметь, чтобы управлять таким самолетом, верно? Тот, кто поднимает в воздух этакую тяжеленную железяку, разве не герой? Летчика я не видел, но многие одноклассники потом клялись, что видели его лицо через стекло в носу самолета. Этот самолет, который, как мне казалось, точно должен был приземлиться недалеко от нас, словно нехотя задрал нос, резко накренился вправо и, задев брюхом крону высокого тополя на восточном краю деревни, нырнул на широкое поле пшеницы. Мы услышали страшной силы звук. Гораздо более резкий по сравнению с тем «звуковым ударом». Земля под ногами задрожала, в ушах зазвенело, перед глазами заплясали золотистые искорки. Почти сразу в небо поднялся столб черного дыма и темно-красного пламени, солнце тут же побагровело, и до ноздрей донесся странный запах, от которого стало трудно дышать.
Не знаю, сколько времени прошло, пока мы пришли в себя и рванули на край деревни. Там на дороге нас опалило волной жара. Самолет уже разлетелся на куски, одно крыло вошло наискось в землю, как огромный факел. Пшеничное поле пылало, несло запахом паленой кожи. Тут громыхнуло опять, и опытный повар Лао Ван громко крикнул: «Ложись!»
Мы бросились на землю и по команде Лао Вана отползли. «Быстрей давайте, у него под крылом бомбы!»
Потом мы узнали, что на такой самолет обычно подвешивают четыре бомбы, но в тот день их было лишь две. Будь там четыре, нас бы уже поминай как звали.
На третий день после крушения самолета отец вместе с односельчанами отвез на аэродром на тележках остатки самолета и останки летчика. Как раз когда отец вернулся, в ворота нашего дома ввалился запыхавшийся старший брат. Этот звезда спорта бежал без передышки от самого уезда. Пятьдесят ли, почти марафонская дистанция. Вбежав во двор, он только и выдохнул: «Тетушка…» Потом рухнул на землю, изо рта у него пошла пена, глаза закатились, и он потерял сознание.
Все домашние окружили