Как будто пир во время чумы. Как будто уже похоронил Галку при жизни. Все это как-то не по-человечески.
– И что будет дальше?
– Сам не знаю. Может, ничего и не будет. Я в последнее время сам не свой. Думал, давно уже ничего не чувствую, а тут вдруг… проняло. Посмотрел однажды на ее руки тонкие, на ее щеки запавшие, на ее глазища… Ну, и дернулось что-то внутри. Тебе смешно?
Маша покачала головой:
– Нет.
Толя усмехнулся:
– Ладно, Марусь, давай не будем о грустном. О, а вот и наш буддист вышагивает! – Он протянул руку подошедшему оперативнику Стасу Данилову. – Здравствуй, брахмапутра!
– Те же и там же, – иронично констатировал Стас. – Красавица и чудовище.
Худощавый, насмешливый Стас Данилов пожал протянутую руку, глянул на заросшие щетиной щеки здоровяка-оперативника и спросил:
– Анатоль, мон ами, вы совсем перестали бриться?
Волохов поскреб толстыми пальцами по щетине.
– А что, не нравится?
– Трудный вопрос. Скажу одно: если ты думаешь, что борода добавляет тебе шарма, ты ошибаешься. Это же относится и к мешкам под твоими глазами. Если, конечно, в этих мешках у тебя не золото.
Глядя на коллег, Маша в который уже раз подумала, что они выглядят как полная противоположность друг друга. Стас не только был худощав и темноволос, но и обладал приятной наружностью, тогда как Толя Волохов был вылеплен грубо и незатейливо. Чувственные черты Стаса и светящийся мальчишеский взгляд его серых глаз могли покорить самое неприступное женское сердце. Волохов же в присутствии красивых женщин терялся, краснел и делался еще более неуклюжим.
– Что тут у нас? – спросил Стас.
– Мертвая девчонка, – ответил Волохов.
– Пошли, посмотрим.
Они двинулись к женскому телу, распростертому на земле неподалеку от дороги. Молодой криминалист Паша Скориков, долговязый и носатый, стоял на сухом участке между двух луж и фотографировал место преступления.
– Привет, Паша! – поприветствовала его Мария.
– Здравствуйте, Мария Александровна!
– Судмед еще не приехал?
– Нет, – ответил Скориков.
– Ты уже провел осмотр?
– Да, только что. Трупное окоченение не наступило, да и тело не совсем остыло.
Мария взглянула на тело. Девушка была одета в джинсы и свитерок. Лежала она на правом боку, голова была запрокинута, и Маша видела широко раскрытый голубой глаз. Губы девушки были зашиты черной нитью. На шее виднелись синяки – признак того, что ее душили.
К Маше, широко задирая ноги, чтобы не угодить в лужи, подошел следователь Пожидаев из Следственного комитета. Выглядел он уставшим и недовольным. Впрочем, как всегда. Щеки обвисли, на лбу морщины, в бесцветных глазах – вековая усталость и обида на бога за свою неудачную долю.
– Здравствуй, Маш.
– Здравствуйте, Юрий Михайлович. Сегодня вы?
– Угу. И дело это, судя по всему, сунут тоже мне. Ты как, уже оклемалась?
– Как видите.
– Ну и отлично. Работай, а я пойду доложусь. Трубу в машине оставил.
Следователь,