как «маузер» сам прыгнул к плечу – куст впереди явственно шевельнулся. Затем оттуда послышалось негромкое рычание, и на открытое место вышла собака породы боксер, слюнявая, с купированными ушами и в ошейнике.
– А мог и пальнуть, – буркнул Робинзон, опуская винтовку и садясь на четвереньки. – Ну, иди сюда, друг человека. Ты чей? Того лохматого чувака?
Собака еще раз рыкнула для порядка, но обрубок хвоста бешено завилял. Брызжа слюнями, пес упал на спину, перекатился и вскочил.
Робинзон рассмеялся, с сожалением вспоминая свои терзания – брать собаку или нет? Так и не решился.
А толковая охотничья псина как сократила бы время добычи пропитания. И стоянку бы ночью стерегла.
Это тебе не человек.
Можно и поболтать, и просто так рядом посидеть.
Собака встала и, побежав в сторону зарослей, за которыми виден был костер обжоры, зло зарычала.
Затем гавкнула, посмотрела на человека и зарычала снова.
Робинзон почесал затылок.
– Да я и сам знаю, что он козел. Значит, не евойный ты? Это что же, еще кто у меня на острове есть? Собакам предложения по отправке все же не делали, надо полагать. Где твой хозяин?
Собака села на задние лапы, тряхнула влажными брылями и завыла. Потом, собрав морщины на лбу и шевеля ушами, обежала человека, остановившись опять напротив кустов, ведущих к «соседу», и залаяла.
– Ладно, пошли, а то ты мне сюда этого приманишь, а мне с ним беседовать пока не хочется. Уж лучше динозавры и крабы.
Собака бежала куда-то очень целенаправленно, то и дело возвращаясь и облаивая обратную дорогу, крутясь вокруг человека, а у того голова была полна самых черных подозрений.
Он вспоминал военный ранец, распотрошенный, небрежно брошенный кем-то бестолковым в десяти шагах от лощинки, ведущей к привалу «соседа». Только сейчас он вспомнил, что в ранце, кроме вполне приличной плащ-палатки и разбитой от падения на камни оптики, над которой Робинзон страшно горевал, была масса пустого места, и этикетки от консервов, хотя самих банок, равно как и фляжки, от которой остался чехольчик, не было.
Тогда он запрятал ранец под куст, резонно решив порыться в нем тщательнее, и отправился на поиски «соседа».
Боксер подлетел к поросшей красноватой травой яме, уселся на край и тоскливо завыл. Полный самых гадких мыслей, Робинзон заглянул в полное воды углубление в земле.
Так и есть.
Там лежал человек.
Мертвый.
Точнее – убитый.
Удар был нанесен по шее чем-то весьма острым и оборвал жизнь мгновенно. А вот на траве и орудие убийства – туристический топорик, заляпанный бурым. Бросил его убийца с перепугу.
На мертвеце был импортный «лифчик» под гранаты и магазины. Все еще не веря, Робинзон опустился на колени, маузеровским штыком срезал лифчик. Магазины были те самые, от оружия «для самообороны гражданского населения и служб внутренней охраны объектов» по имени «Сайга».
Гранаты, в карманчике – запалы.
Знаменитая лимонка, мечта всех советских школьников.
Пес