что новеньким малиновым ковром, и, следуя за манящим запахом свежесваренного кофе, оказались перед двустворчатой дверью, покрытой резьбой не иначе как ручной работы, с тяжелыми медными ручками, начищенными так, что сияли, будто золотые…
И вот тут-то в отчаянном спурте посыльный обогнал Гиньоля!
Обогнал всего на полшага.
Тяжело, с надрывом дыша, он встал на пути гостя, раскинув руки в стороны. Как будто готов был принести себя в жертву. Только чего ради?
– Я должен… Извините… Я обязан… Господин Гиньоль…
Бедолага разевал рот, словно выброшенная на берег рыба.
– Тебе надо чаще посещать спортзал, – с сочувствием посмотрел на студента Гиньоль.
Старшекурсник глотнул воздуха и на одном выдохе, чтобы снова не запнуться, выпалил:
– Я должен сначала доложить о вашем прибытии, господин Гиньоль!
После этого несчастного скрутило так, что он едва не упал на ковер.
Однако ж незавидная доля у подхалимов, подумал Гиньоль.
– Давай, докладывай, – сказал он вслух.
Студент чуть приоткрыл дверь и юркнул в образовавшуюся щель, такую узкую, что в нее, казалось, и лист бумаги не пролезет.
Глядя ему вслед, Гиньоль только головой покачал. Затем он подошел к двери и постучал рукояткой трости по медной табличке, на которой красивыми буквами с завитками было выгравировано:
«Ну что ж, ректор – иногда тоже звучит гордо», – подумал Гиньоль.
Дверь широко распахнулась.
– Прошу вас, господин Гиньоль! – взмахнул широким рукавом мантии прислуживающий ректору студент.
Гиньоль даже взглядом его не удостоил. В кабинете ректора и без того было на что посмотреть.
На обстановку денег не пожалели. Но дорогое убранство не могло компенсировать абсолютное отсутствие вкуса у того, кто занимался оформлением. Интерьер кабинета ректора можно было назвать гимном вопиюще-воинствующей эклектике. Совершенно несочетающиеся между собой стили, казалось, шли войной друг на друга в стремлении уничтожить, смять, раздавить противника. Рядом с лакированным секретером начала века стояли собранные в полный рост рыцарские доспехи – с одной стороны и античная статуя богини со страдальческим выражением на лице и отколотыми по локоть руками – с другой. На открытых офисных стеллажах красовались фолианты и гримуары в кожаных переплетах, перемежающиеся всевозможными безделушками, дешевыми сувенирами, фарфоровыми статуэтками и штампованными бюстиками выдающихся личностей, как почивших в бозе, так и ныне живущих. Среди последних – Почетный Президиум Городского Совета Централя. Почти в полном составе. Не хватало только Попечителя общественных туалетов – Гиньоль слышал, что Ректор с ним не в ладах. К гобелену ручной работы с изображением мифического зверя путиведа был прилеплен большой корабельный компас, которому, вообще-то, следовало находиться в горизонтальном положении. А рядом – трехмерный постер