понял, что за дверью – просто очень маленький человек.
– Пойдете со мной? Пойдете? – Мальчик, который, похоже, давно плакал, говорил, растирая по лицу слезы вместе с соплями.
– Куда пойти? – спросил Степа.
Как же все-таки тягостно жить… Какой темный коридор – глупый дизайн с темно-фиолетовыми стенами и светильниками, утопленными внутрь стен. Как невыносимо пахнет чьей-то готовкой, что может так пахнуть? Вареные почки? Обжаренные с прогорклым жиром и подтухшей рыбой…
Он знает этого мальчика. Знает… Или нет… Степа изо всей силы постучал себя по ушам – это помогает. Очень неприятно, но помогает. Ч-черт… Как-то всё с утра звенит, гудит… лучше бы сесть… или лечь обратно…
– Никого нет! – захлебываясь слезами, пытался объяснить ему мальчик. – У нас там… на площадке… Я хотел… «Скорую»… а там… это… номер не существует… всё время говорят… номер не существует…
Степа постарался собраться, заправил зачем-то футболку в джинсы, подтянул их повыше. Глубоко подышал. Еще раз постучал себя по ушам. Мысли не собирались никак.
– Ты кто? – спросил Степа. – Я тебя знаю. Нет. Не знаю.
Мальчик испуганно посмотрел на него.
– Ты пьяный? – спросил мальчик. И попробовал побежать к лестнице.
– Нет, – как можно четче сказал Степа. – Сейчас утро! Ты что? Это роль такая. Я репетирую. Я же актер. Ты же знаешь, ты же фильм смотрел.
Он вспомнил. Это сын той соседки, красивой, тонконогой, с высокой грудью, которая непонятно почему живет одна, с сыном, но без мужа. Это он знает точно. И у нее прекрасное имя Вера.
– А что случилось? – наконец спросил Степа, когда они, не дождавшись лифта и спустившись по лестнице на два или три этажа ниже, подошли к двери, оказавшейся, как и его дверь недавно, незапертой.
– Я не знаю, – дрожа, сказал мальчик, протягивая руку в сторону комнаты. – Смотрите… не знаю… мы встали, а потом мама…
Степа с опаской, пошатываясь, но стараясь идти ровно, заглянул в комнату.
Вера лежала поперек большой кровати, явно рассчитанной на двоих, и как будто не дышала. Белая-белая, с закрытыми глазами.
Степа оглянулся на мальчика, тот плакал, теперь беззвучно, некрасиво открывая рот, в котором не хватало нескольких зубов. Потом стал приговаривать:
– М-мама… м-мама… Она умерла, да?
Степа помотал головой. Черт. Как всё это некстати… Как он некстати сейчас хлебнул этого вина… Думал, пройдет голова, а в ней, наоборот, всё стало гудеть и переворачиваться. И как-то всё едет и едет перед глазами… Какая-то квартира… Где он? Кто эта женщина? Мертвая женщина… Это съемки, что ли? А где же камера? Камера спрятана, а-а-а… Степа понял, что совсем запутался. Какой хороший актер этот мальчик… Может, это вообще он сам… Стоит маленький Степа у стены и плачет… Так. Стоп. Нет, так дело не пойдет.
– Ванная у тебя где? – спросил Степа и интуитивно пошел туда, где у него самого ванная комната. Квартира такая же, только на другом этаже.
Степа