тоже молча посмотрел на пустые полки. Сгущенка, полбатона хлеба, тарелка, на которой лежал засохший кусок сыра, и остатки вареных макарон в глубокой тарелке.
– Нечем кормить мне Гошу. Оставишь – конечно, хлеба с макаронами дам. Сегодня. Завтра – не обещаю.
– Как нечем? Но… – растерялся Степа.
– Нечем. До пенсии осталось две недели. У меня триста рублей. За комнатку коммуналку заплатил, электричество, телефон, пару раз в аптеку сходил – всё, пенсия закончилась.
– А… а как же вы живете?
– Крупы варю. Ребенка так нельзя кормить. И жизнь у меня безалаберная. Ему в школу ходить надо, уроки делать. А я сижу, пишу – дня иногда не замечаю. Если соседи орут – до четырех, до пяти утра пишу. Всё равно не уснешь. Соседи у меня беспокойные. По двенадцать человек в таких вот апартаментах, как у меня, живут. Спят вповалку и в очередь.
– А ваши книги продаются в магазинах?
Матвей улыбнулся:
– Конечно.
– Почему же вы деньги за них не получаете?
– Деньги получает тот, кто издает книги и кто их продает. А писать – это дело такое, романтическое, не про деньги… Да и не дело вовсе. Разве это дело? Сегодня пишу – завтра в парке весь день гуляю, на людей смотрю, с кошками бездомными разговариваю…
Степа с сомнением слушал старика.
– В Интернете прочитай про меня, – сказал Матвей. – Вера Лялина – любимый автор многих женщин.
Степа засмеялся.
– Что ты? – слегка нахмурился Матвей.
– А я – любимый актер многих женщин.
Матвей присмотрелся к нему.
– Не знаю тебя.
– Я только в одном фильме играл, но в очень известном.
– Большую роль?
– Главную.
– У него там волосы крашеные! – объявил Гоша, не отрываясь от телефона.
– Слышишь, значит? Сгущенку будешь? Отковыряем сейчас… Там под корочкой еще пара ложечек есть, для внучка моего… Слезай, сынок… – Матвей похлопал Гошу по коленке. – Так ты на самом деле богатый, значит? Раз артист…
– Нет. У меня тоже закончились деньги. Но у меня не триста рублей осталось, чуть больше. Я понял. Хорошо, я вам дам денег на еду. И Гоша пусть у меня живет.
– Мне денег не надо. А за Гошей присмотришь? Ты ведь не каждый день пьешь?
– Нет, не каждый.
– А вообще пьешь почему?
Степа пожал плечами.
– От слабости? – спросил Матвей, очень внимательно рассматривая Степу, так, что тому стало неловко.
Степа отмахнулся:
– Временное.
– Не заметишь, как станет постоянным, – проговорил старик. – Не в моих правилах учить, но…
– А в книжках вы не учите жизни? – удивился Степа.
Матвей, молча покачав головой, достал две чашки и стакан с отколотым краем. Заварил один пакетик чая на всех, положил сгущенки в каждую чашку, отковыряв ее со дна.
– У меня здесь персонажей – видал сколько? По коридору бегом бегают или ноги таскают… В каждой такой комнатке – роман с продолжением, пиши не хочу. Кого тут только нет! Беженцы всех родов и видов.
– В