даже похрустывают при движении.
Гоймерыч меж тем придал своему лицу самое невинное выражение и едва ли мне глазки не строил, всем своим видом показывая, какой он хороший, милый старикан. Не прокатит, уж я его как облупленного знаю, до сих пор стараюсь в его присутствии через раз дышать, а то опять что-нибудь под нос мне сунет, в научных, так сказать, целях… нет уж, спасибо, я и так после одного такого эксперимента бананы страсть как полюбил.
– Гоймерыч… – я пристально посмотрел на завуча. – Я бы, может, и поверил, что все в порядке, но мои ученики зря волноваться не будут, а сегодня их после урока как ветром сдуло.
– Ну… – наш алхимик тяжело вздохнул. – Есть, конечно, одна закавыка, ну, или парочка… Но поверьте, Ярослав Сергеевич, все это не так страшно.
– Надеюсь, – буркнул я, самостоятельно подливая себе еще одну порцию кофе.
Кстати, он у нашего завуча замечательный, не такой, конечно, как у Генриха (это секретарь нашего ректора), но бодрит не хуже, правда, привкус какой-то специфический, однако о составе я не спрашиваю, как-то на душе спокойнее: вкусно – и ладно.
– Так вот, – меж тем продолжил Гоймерыч, доставая из тумбочки вазочку с печеньем. – Все дело в том, что эта девочка суккуб…
– Я это уже знаю, – кивнул я, тщетно стараясь отгрызть кусочек твердой как гранит печенюшки. – Но у Герберта жена тоже суккуб, однако все нормально, прекрасная женщина, просто душа компании.
– Угу, Милана хорошая женщина, – вздохнул наш завуч, а его лицо на короткое мгновение приняло идиотско-мечтательное выражение.
Я аж чуть не подавился все же отгрызенным кусочком печенья, мечтательный Гоймерыч – это что-то с чем-то. Блин, да где он эти печенюшки берет? Я провел языком по зубам, проверяя, все ли целы, и, облегченно вздохнув, поинтересовался:
– Так в чем все же проблема?
– В возрасте, – улыбнулся завуч. – Дело в том, что суккубы – это существа в некотором роде питающиеся эмоциями, причем эмоциями определенного вида…
– Я в курсе, – прервал я алхимика. – Мне Герберт рассказывал, что для них любовь как для нас еда…
– Ну, не совсем верно, – покачал головой Гоймерыч, – однако можно сказать и так. Действительно, суккубы очень любвеобильны и, выбирая человека, влюбляют его в себя, питаясь чувствами партнера, однако надо заметить, что и отдают они немало.
– Да? – Я удивленно посмотрел на завуча.
Интересно. Если честно, то в моем представлении суккубы всегда были демоницами-обольстителями, пользующими свою жертву до изнеможения, после чего выбрасывали ее как уже ненужную вещь и искали следующую. Правда, когда я познакомился с женой Герберта (он, кстати, бывший паладин, а сейчас ведет в академии уроки по антимагии), то мои представления, сформированные нашим кинематографом и парой фэнтезийных книг, сильно, надо сказать, пошатнулись. Милана была чудесной доброй женщиной, а уж как Герберта любила, просто зависть брала. Особо демонического я в ней не