А надо, – двух или трех.
– И много таким Макаром дел нащелкали? – Девяткин подсел к столу.
– Да уж немало. Помнишь некоего Кобзева? Ну, этот тип, полный отморозок и урод, в своем подземном бункере мучил и убивал женщин. Жертвам от двенадцати до семидесяти лет. В суде удалось доказать только восемь эпизодов, то есть восемь трупов. На самом деле, жертв гораздо больше. В газетах писали, будто этого подонка выследили менты. Что мы якобы провели упорную, кропотливую работу. Художественный треп… Район, где искать убийцу, а потом и точное место пыточной камеры, указала Белова.
– Припоминаю… Делом, кажется, занималась прокуратура. В суде было закрытое слушанье. На этом настояли родственники убитых.
– Точнее, работала объединенная бригада: три сотрудника МУРа, в том числе и я. И еще следователи прокуратуры. У нас не было ничего, только несколько изуродованных полуобгоревших трупов. Точнее, фрагменты тел. Одной из жертв оказалась дочка большого человека со Старой площади. Подключили лучших сыщиков, но результат был нулевым. Тогда вспомнили о Беловой. Сначала ничего не двигалось. У Беловой есть один недостаток: она плохо чувствует людей или вещи, если те находятся под землей. С трудом находит захороненное тело или предмет. А камера пыток Кобзева находились на глубине четырех метров.
– Кобзева расстреляли?
– Он отбывает пожизненное заключение в тюрьме особого режима. А для уголовного дела, что было направлено в суд, мы нашли липовых свидетелей. Из наших нештатных осведомителей и других заинтересованных граждан. Один мужчина якобы видел, как Кобзев дождливым вечером остановил машину на проселочной дороге. И посадил девушку, которую впоследствии нашли убитой. Другой человек видел, как Кобзев закапывал труп. Третий еще что-то видел. Ну, не могли мы Белову подставлять. Если бы судья и заседатели узнали, что Кобзева нашли при помощи экстрасенса, его освободили бы прямо в зале суда. И сняли все обвинения.
Дядя Вова, потирая ладони, стал раздумывать, какую бутылку приговорить первой, а кукую на потом оставить. Решил начать с благородного французского коньяка.
– По-человечески мне даже жаль эту Белову, – дядя Вова захрустел соленым огурцом. – Что есть ее способности? Это дар божий или проклятье? Она живет в своем странном пугающем мире. В мире видений, полуфантастических полуреальных. За те двенадцать лет, что Антонина сотрудничает с нами, она насмотрелась разных картинок. Такое видела, отчего у крепкого мужика крыша поедет. Однажды она сказала мне, что эти образы живут в ней, остаются зримыми.
– Это как же?
– Она видит расчлененные трупы, тела, сожженные на кострах, в ямах, в бочках из-под удобрений или мазута. Видит людей, от которых не осталось ничего кроме старых истлевших фотографий. Она видит женщин, зарубленных ревнивыми мужьями. Трупы, растворенные в концентрате серной кислоты. Тела утопленные в реках, съеденные рыбами. Видит морды маньяков, жестоких убийц, насильников, садистов… Всего не перечесть.
Девяткин