выжить в нелегком окружении, они видели, как в кровавой грызне бывших бойцов за свободу погиб Афганистан, как в 1990-х соседний Таджикистан погрузился в пучину кровавой гражданской войны (после которой до сих пор так и не оправился), они были свидетелями того, как под тяжестью либерализации и реформ распался Советский Союз, и эти выученики советской политической школы, ставшие президентами независимых государств, были не склонны принять заверения американцев, что свобода приведет к стабильности и процветанию.
Более того, по мере укрепления своих режимов среднеазиатские лидеры уверились в том, что лично они совершенно необходимы для стабильности и безопасности своих стран и региона в целом. Даже киргизский президент Аскар Акаев, сумевший достойно победить на демократических выборах, не ограничился установленным конституцией сроком и продлил его, использовав изменения в конституции, пробелы в законодательстве и фальсификацию выборов.
Соединенные Штаты попали в хорошо знакомое затруднительное положение, в котором предстояло использовать скомпрометированные режимы для достижения своих стратегических целей. Ситуацию усугублял тот факт, что реформы были неотъемлемой частью жизненно важной задачи – борьбы США с терроризмом. План реформ был оправданием для вовлечения США в дела этого региона после развала Советского Союза. Но за первое десятилетие после этого Среднеазиатский регион ни на шаг не продвинулся в осуществлении реформ.
С позиций американской национальной стратегии борьбы с терроризмом ситуация выглядела еще безнадежнее. Режимы, на которые Соединенным Штатам предстояло опереться в борьбе с террористами, были теми самыми режимами, которым в конечном итоге предстояло бросить вызов, чтобы ликвидировать питательную почву терроризма. Если коротко, американские государственные деятели и аналитики были согласны в том, что без реформ и изменений в Центральной Азии тактические партнеры в войне с террором со временем станут их стратегическими противниками.
Для местных элит высшим приоритетом была и остается стабильность их режимов как в ближайшей, так и в самой отдаленной перспективе.
Преемственность: верхушка айсберга
Особенно остро различие между американским и среднеазиатским подходами проявилось в вопросе о политической преемственности. С точки зрения американцев, смена лидеров есть дело необходимое и полезное, а вот среднеазиатские элиты, напротив, хотели бы любой ценой избежать этого. Революция роз в ноябре 2003 г. привела не только к смещению засидевшегося в кресле президента Грузии Эдуарда Шеварднадзе, но и породила волну цветных революций – оранжевую на Украине и тюльпанов в Киргизии. Цветные революции стали источниками мощной ударной волны, прокатившейся по всем бывшим советским территориям, включая Центральную Азию.
Политическая преемственность и цветные революции стали в Центральной Азии самыми животрепещущими политическими