строку в скрижаль…
Опять заламывая руки
С бесстрастным и скупым лицом,
Приходит вестником разлуки
Рассвет в неугомонный дом…
Но вновь придут на смену встречи,
Улыбки и восторг в глазах.
И Ночь тела огнём излечит,
Часов развеяв хрупкий прах…
Волшебные фрагменты памяти…
А вы водили дочку в садик?
С тех пор минуло тридцать лет,
Но память сердце нежно гладит,
Открыв мне Вечности секрет…
Сияла гордость в каждом шаге,
И маленькой руки тепло
Доверия писало знаки,
Отца украсив ремесло…
Не хочет верить трезвый разум,
Что этой крохи больше нет,
Что Время строгие указы
Вписало в проездной билет…
И женщина ведёт двух дочек,
Отдав души своей покой…
И сердце мне пером щекочет
Хранитель тёплою рукой…
Пусть мало делал фотографий—
Другие были времена…
Портреты детские на шкафе
Не могут всё вместить сполна…
Но память – верный мой попутчик —
Дарует счастья островки,
Имея к ним заветный ключик
И ритмы искренней строки…
И даже собственное детство
Прошло отдельной стороной…
Пусть рядом, даже по соседству,
Но чувства яркою волной
Наполнят каждый уголочек,
Как вспомню детскую ладонь.
И рядом семенит комочек,
Вручив в иные страны бронь…
Друзей процессия в окне…
Я слышу робкий колокольчик.
Всё ближе раздаётся звук,
Он словно испечённый пончик…
У Счастья замыкает круг.
Зверята из забытой сказки
Гуськом шагают за окном,
Вливая радужные краски,
Которыми забыт мой дом…
У каждого на длинной ветке
Звенят при шаге бубенцы,
И крепко спят в кроватях детки —
Послушные и сорванцы…
Я знаю, чем друзей потешить:
По блюдцам разолью компот,
В сердечные впуская бреши
Немного задушевных нот…
Зверятам помашу в окошко
И мы присядем за столом,
И будет месяц понарошку
Играть с июльским Ветерком…
Моим знакомым тут привычно,
Мы шутим про свои дела,
Но вновь с рассветом необычным
Грифона шелестят крыла…
Он должен всех доставить к лесу,
А я останусь допивать
Компот и слушать с интересом,
Как Зорька телом мнёт кровать…
Она немножечко ленива,
Но слышит колокольцев звон…
Поправив огненную гриву,
С улыбкой гладит каждый дом…
Род Волка
Старый волк, потрёпанный судьбою,
Ходит осторожно средь могил
Смолоду протоптанной тропою,
По которой