начала снова раздражаться я.
– Ну ты же знаешь пути. Ты просто делаешь вид, что не видишь их. А на самом деле просто не хочешь видеть, потому что они тебе не нравятся.
– Я понимаю это, – тихо сказала я, глядя в пол.
– У тебя есть что-то покрепче? – вдруг спросил Эрик.
– Что-то из алкоголя?
– Да.
– Сейчас поищу.
Я нашла у себя в комнате в одном из ящиков так называемой «стенки» коньяк и дурацкое самодельное вино, которое мама приносила на Новый год, и, взяв бутылку коньяка, пошла обратно на кухню. Я чувствовала волнение в каждой клеточке своего тела. Я взяла подходящие рюмки, которые с трудом нашла, и Эрик налил нам обоим напиток.
– Скажи, что ты чувствуешь, когда читаешь или слушаешь истории людей, которые пережили или переживают в своей жизни что-то по-настоящему страшное? Серьёзные смертельные болезни, теракты, потерю близких… Людей, которые живут с инвалидностью…
Мне нужно было несколько мгновений, чтобы прийти в себя и осознать сам вопрос, а потом ещё столько же, чтобы начать на него отвечать. Слишком серьёзная и болезненная тема.
– Ну… ты же назвал разные случаи… – начала я.
– Но их объединяет одно.
– Я восхищаюсь этими людьми. Правда. Для меня это… нечеловеческая сила духа… – мой голос начал дрожать. Я мгновенно вспомнила то, что видела по телевизору в детстве: страшные теракты, которые унесли жизни многих людей, детей, сделали других детей инвалидами. – Я не очень понимаю тех, кто борется со смертельными болезнями, не понимаю то, как они хотят жить, не согласна с их словами о том, что жизнь – это дар и так далее. Инвалидов я понимаю больше, но… совершенно не понимаю, как они смогли найти в себе силы, чтобы жить дальше. Я не могу себе этого представить, совсем. Просто не понимаю, – мои глаза уже были наполнены слезами.
– Ты не можешь знать их мотивацию, но зачастую она лежит на поверхности… У многих она одинакова…
– Ради родных и близких? – спросила я, улыбнувшись краем губ.
– Ты никогда не хотела жить ради кого-то? Жить достойно, счастливо, преодолевать себя?
Из моих глаз потекли слёзы.
– Знаешь, – с трудом начала говорить я, – когда всё только началось… весь мой, как мне казалось и кажется до сих пор, ужас, в моей голове проскальзывала мысль о том, что должно случиться что-то по-настоящему… страшное, возможно… Что-то, что изменит меня…
– Ты ждала от жизни «пинка»? Ты втайне желала, чтобы с тобой случилось что-то страшное? Это тоже один из признаков мазохиста.
– Я не понимала тогда, что это такое… жить с этим… Что твои проблемы – это только твои проблемы, только твоя боль… – сказала я, вытирая нос рукой.
– А сейчас?
– Теперь я понимаю, что быть несчастной – это совсем некруто, это некрасиво.
– А тебе казалось, что это красиво? – немного удивлённо спросил Эрик.
– Да. В детстве я очень много смотрела фильмов, сериалов,