этот момент дверь кабинета резко распахнулась, и в нее просунулась какая-то смурная небритая физиономия.
– Нюрк! Эт что же, мне опять машинку Пашуткиной ремонтировать?! Не, ты че, издеваешься надо мной?!
Физиономия непристойно выругалась.
– Да тише ты! – рявкнула Лукошкина и испуганно покосилась в мою сторону.
Только тут небритый заметил меня и смерил оценивающим взглядом.
– Я, конечно, извиняюсь, мадам, – сказал мужичонка невысокого роста в рабочем комбинезоне и бочком протиснулся в кабинет Лукошкиной.
– Иди, Петр Семенович, иди, – с нажимом сказала Анна Ивановна и взглянула на меня.
По всему было видно: ей неприятно, что я оказалась свидетелем этой сцены.
– Не, ну ты че, Нюр… то есть, это… Анна Ванна, ты давай уже разберись с этой Пашуткиной. Я, конечно, извиняюсь, мадам, но это что же получается: она будет без конца машинку ломать, а я – ремонтируй?! Не, я на такое не подписывался! Иди и разберись!
– А что у нее там случилось? – недовольно проворчала мастер.
– Опять приводной ремень порвался, и еще прижимная лапка сломалась.
– Черт! Как она только умудряется эту машинку ломать!.. Петр Семенович, ты давай, того… иди и почини все. Я потом с этой Пашуткиной сама разберусь.
– Нюр… То есть, это… Анна Ванна, я, конечно, извиняюсь, мадам, но так же никаких ремней не напасешься! И лапки у нас закончились.
– Как закончились? Вот черт! Петь, ну ты чего, в самом деле?! Иди и найди где-нибудь лапку. Что, Пашуткина теперь весь день будет баклуши бить?
– Нюр, ну ты че вааще? Где я тебе лапку-то найду? Знаешь ведь, какой дефицит! Мы еще в прошлом месяце по ним лимит перекрыли…
Небритый возмущенно махнул рукой, едва не задев меня.
– Я, конечно, извиняюсь, мадам, – закончил он, заметив, как я на всякий случай отстранилась.
– Да иди уже! Мы разговариваем, не видишь?! – снова рявкнула на Петю Анна Ванна. – Пусть Пашуткина пока за другую машинку пересядет.
– Ага, пересядет! – передразнил мастера небритый. – Она и другую враз сломает. Это же Пашуткина! Мать ее… У нее же руки из жо… я извиняюсь, конечно… не оттуда растут…
– Поругайся мне здесь еще! – рявкнула Лукошкина, недовольно покосившись на меня. – Не видишь – у меня человек из полиции.
– А мне хоть из ФСБ! Я, может, за свою работу сильно радею. А это не преступление… Я, конечно, извиняюсь, мадам, – добавил Петя, снова окинув меня оценивающим взглядом.
Лукошкина перехватила этот взгляд и начала активно выпроваживать Петю из своей конторки:
– Иди, Петр Семенович, работай, нечего мне тут… Потом подойду к тебе, и мы вместе разберемся с Пашуткиной…
Петр Семенович, ворча, вышел в коридор, на прощание еще раз окинув меня внимательным взглядом.
– Наш мастер-наладчик швейного оборудования, – запоздало представила его Лукошкина, – хороший мастер, не смотрите, что ворчит и матом ругается. Зато за дело действительно радеет. А Пашуткина у нас и вправду – сплошное недоразумение. Молодая, всего второй год как из колледжа