едва не задохнулся, понимая, что отец направился в мою комнату. От волнения я съел кашу почти мгновенно, с ужасом перебирая в голове лишь одну мысль: «Книга… я оставил ее на кровати!»
Вероятность того, что он ее не заметит, была крайне мала, особенно если учесть наблюдательность отца. Порой мне казалось, что он способен видеть сквозь стены и читать мысли по глазам. Ему был известен каждый из моих проступков и ошибок, несмотря на все попытки их скрыть. Не знаю, на что я рассчитывал сейчас…
Дверь в столовую тихо отворилась. За своей спиной я услышал тяжелые, но медленные шаги. Они приближались, и с каждым ударом ботинок о паркетные доски мое сердце начинало биться все сильней. Оно колотилось вовсю, и мне даже почудилось, что я смог услышать этот бешеный стук.
Мне хотелось обернуться или встать, но тело полностью подчинилось страху. «Какой позор… Мне уже шестнадцать, а я боюсь отца так, точно мне все еще пять лет!» Эта мысль должна была сделать меня сильнее, заставить мой дух воспрять и дать смелый отпор. Однако я оставался безропотным. Я был слаб и телом, и духом, беспомощен, как ягненок в волчьем логове.
– Занятная находка… – протянул отец, остановившись возле моего стула.
Я осторожно и боязно перевел взгляд в его сторону и увидел, как он перебирает в руках ту самую «запретную» книгу, потирая ладонями ее обложку.
– Время – бесценный дар, а эта книга… – он повертел ее у себя перед носом. – Она недостойна даже скромного места на полке. А, Мартин? – его голос звучал издевательски, с присутствием некой насмешки. – Мне казалось, ты усвоил все наши правила! Я так надеялся, что сумел искоренить в тебе все недостатки, слабости, сделать твой разум совершенным и чистым, но ты опять разочаровываешь меня…
Я успел сделать всего один вдох, прежде чем его рука поднялась, и он с размахом ударил меня книгой по голове со стороны затылка. В ушах раздался звон, стерев все посторонние звуки. Удар был достаточной силы, как если бы я упал головой о пол. Взгляд помутился, все вокруг расплылось в воздухе, а звон в ушах, подобный непрерывному гулу сирены, звучал примерно минуту. Опираясь о стол руками, я покорно ждал, когда он наконец рассеется, надеясь, что второй удар не последует.
Подобные сцены уже давно стали нормальным явлением в нашем доме. Никто из слуг не удивлялся этому. И хотя служанка Сью находилась рядом, когда я получил наказание за то невинное удовольствие, она даже не пикнула от неожиданности или ужаса. Сью спокойно забрала тарелки и удалилась.
– Ты засорил свои мозги мусором! А что положено делать с мусором, Мартин? – слова отца снова прорвались в мой слух сквозь дымку затихающего гула.
– Его положено выбрасывать.
– Верно! Или выбивать, как пыль из ковра. Вот видишь, как хорошо, когда мысли очищены от всякого хлама! Здесь не должно быть ничего лишнего! – он грубо ткнул указательным пальцем в мой висок. – Ничего того, что может помешать делу! Ты меня понял?
– Да.
– Я не слышу, Мартин!
– Да, отец! – громко повторил я.
Он удовлетворенно сложил губы почти в улыбке