свою сестру.
– Руна, – говорю я, желая положить успокаивающую руку на ее вздымающиеся плечи. Но это не способно подавить чувство брошенности, охватившее ее душу. – Если ты действительно любишь Алию, то лучшее, что ты можешь сделать, – это дать сестре нож и принять ее выбор.
– Нет, я его не приму. Я дала тебе цветы моего отца, подвергнув опасности его и себя. Мы отдали тебе свои волосы – а ты даже никак не использовала их. – Руна поднимает клинок. – А теперь у меня есть нож. Только вот моя сестра скорее умрет, чем использует его против единственного доступного чертова Ольденбурга.
Русалка не закончила. Она делает паузу – убедиться, что я поняла. Все ее потери ясно изложены.
– Мне осталось отдать тебе еще кое-что. Если ты не примешь это прямо сейчас, то увидишь, какая я действительно талантливая. – Ее ноздри раздуваются. Руна надвигается на меня, выставив нож. – Измени меня. Преврати меня, и я это сделаю. Я убью этого парня, если это означает спасение сестры.
Янтарные глаза девушки впиваются в мое лицо. Ее плечи и грудь вздымаются и опускаются.
Я действительно верю, что она убьет парня ради жизни сестры.
Я впечатлена этим поступком и ужасно расстроена им. Что бы она ни думала обо мне, мои мотивы, когда я отправляла ее сестру на сушу, были чисты. Я верю: сердце поступало правильно, когда я дала русалке ноги. Хотя теперь понимаю: стоило не так переживать из-за ее вранья на суше, как из-за лжи в мой адрес. Однако в любом случае ее манипуляции могут привести к гибели внука Ника. Я бы хотела, чтобы Николас был кем-то другим. Возможно, так и есть. Может, русалочка снова соврала мне, чтобы получить желаемое, – зная мою историю с его семьей и любовь к Нику.
– Ты видела этого парня на суше и все же готова это сделать?
Руна кивает. Ярость горит в напряжении ее плеч.
– О, я его видела. Николас ведет себя так, словно она выигрыш. Нечто блестящее, что король нашел на берегу. Прекрасное дополнение к его глупой сапфировой короне или тупому красному кольцу.
У меня перехватывает дыхание.
– Красному кольцу?
– Ага, это не рубины и не гранаты, а что-то другое. Он потирает его, словно настоящий злодей из лунной пьесы.
Я стараюсь сохранять невозмутимость, хотя слышу: сзади Анна желает закричать. Когда Ник был жив, он часто навещал меня. Он опускал носки темно-красных сапог в воду, упершись пятками в сухой серый песок. Ник рассказывал мне о своей жизни. За год моего отсутствия он поведал мне, как служанка нашла красный кристаллический камень в старых платьях. Одеяния я оставила в замке в ту ночь, когда мое время на суше подошло к концу. Этот камень мне отдала ведьма, когда я училась применять свое первое заклинание обмена – жизнь Аннамэтти за то, что уже забрало море. Он помнил, что я носила то платье, когда он заметил меня за чтением на лодке Икера в день Празднования Моря.
Мое сердце подскакивает. Я вспоминаю, сколько всего хотелось бы сделать по-другому тем утром в корабельном доке. Нужно было поцеловать Ника, когда он убрал локон с моего лица, а его пальцы задержались.