на авиационном заводе более 60 самолетов. Первые две партии передали китайским летчикам, а с третьей сами включились в боевые действия.
По маршруту обычно задерживались на пару дней в Улан-Баторе. Необходимо было тщательно осмотреть материальную часть, так как следующий перелет проходил над безлюдной пустыней Гоби. Часто попадали в песчаные бури, и хотя шли на большой высоте – порядка 5000 метров, но даже и сюда долетали песчинки, хрустевшие на зубах. Перегревались моторы, видимость сокращалась до предела, приходилось идти в слепом полете. Солнце в этой зловещей тьме становилось темно-красным, расплывчатым, беспрестанно меняло форму, создавая причудливые миражи. Если не было бурь, горизонт просматривался очень далеко. Внизу паслись огромные стада диких коз, шарахавшихся в разные стороны от шума наших моторов. Холмы, обдуваемые ветром с песком, казались загадочными замками.
В городе поражало огромное количество бродячих собак с красными лентами на шее. Такая собака считалась священной. В те годы в Монголии еще существовала «долина смерти», куда свозили покойников. Их сбрасывали с машин, иногда еще полуживых, и на полной скорости удирали, заметая след, чтобы дух мертвеца не вернулся обратно в юрту. В «долине смерти» и обитали собаки, пожирая все, что попадалось на пути. Несмотря на то что многие были в коросте, ранах, некоторые – бешеные, никто их не трогал, а при встрече, наоборот, уступали дорогу. Убить собаку или даже обидеть считалось большим преступлением.
В один из перелетов из-за отказа мотора бомбардировщик нашей эскадрильи произвел вынужденную посадку на монгольской территории. Добираясь до аэродрома на попутной машине, летчик зашел в местный магазинчик купить папирос. Одет он был в обычное летное обмундирование, на ногах – унты из собачьего меха. У прилавка он обратил внимание на то, что два монгола, злобно посматривая на него, неожиданно встали на колени и начали гладить его унты. Подошли другие монголы. В помещении стало тихо. Заведующий магазином, к счастью русский, быстро увел летчика за прилавок в свою контору, где предложил тому немедленно снять унты, спрятать их и уже в ботинках вернуться на аэродром.
Устойчивая летная погода благоприятствовала прямому перелету на основную базу Китая – аэродром Ланьчжоу, перевалочный пункт для боевой техники, прибывавшей из СССР. Задолго до рассвета мы поднялись в воздух и взяли курс на Далан-Дзадагад, последний населенный пункт на юге МНР.
Наша эскадрилья в составе двенадцати бомбардировщиков СБ строем ромб в плотном боевом порядке прошла над аэродромом, перестроилась в правый «пеленг звеньев» и, сохраняя дистанцию, благополучно приземлилась на посадочный знак, вызвав восхищение не только у всего летного состава волонтеров, но и у обслуживающего персонала – китайских техников и мотористов. Зачехлив материальную часть самолетов и вооружения, мы отправились в общежитие – «литише» (название офицерского клуба в гоминьдановском Китае от «ли-чжи-ше» – общество подъема духа).