птица,
дождевая под кожей
водица?
Что ты видишь,
куда ты не спишь?
Я не знаю тебя,
говоришь?..
28
Соседка, прекрасная
сзади,
чтоб выше чуть-чуть поднялось,
уснула светиться
на белой кровати,
а всё остальное
во сне началось:
летает ли
бабочка-чашка,
кончает ли
ветка – дождём,
где я восклицаю
«Китайцы!»,
«Наташка!»,
а ты говоришь
«Подождём!»,
«Подождём!»
29
Днём
идём
в Эдем
день и день,
и день,
и нет —
тени…
и нет —
ни тени,
ни слова
тени —
нет…
в медовом
Эдеме —
осени́,
и размером,
и морем зари:
а пелена —
нелепа!
30
С испуганным сердцем в груди
пойдём от себя впереди —
пойдём-ка,
походим
ногами,
как птицы
летают
над нами,
которые,
если идём,
то песню о гриппе
поём:
«Девочка-дура и мальчик-читай
спят в облаках,
наигравшись
в Китай!»
По-другому:
«Девочка-насморк и мальчик-чихай
спят на луне,
не играя
в Шанхай».
31
На травы́ желтоватый холм
мальчик в пыльной одежде
подымается дымным полуднем
не постареть в надежде,
и вдруг —
от слабости
КРИЧИТ,
зубами
верещит,
о чём язык
в рукав
молчит,
до горечи
молчит:
«Бог —
строг,
а вещи —
зловещи,
солнце —
не блещет,
не весел —
итог!»
32
На сухой дороге
куст явился в Боге.
Куст возьми и говорит:
«Вдоль меня огонь горит
близким Бога следом,
красным цвета светом.
А ты, пустыня,
на высоте песка —
сама ещё богиня
и жёлтая твоя рука,
и жёлтая
(тяжёлая)
и жёлтая твоя рука!..»
33
Ради ястреба с пучком приготовь к открытию ладони!
Пучок сухой полыни
верёвочкой свяжи,
и вот на это слово
– «ПОЛЫНЬ» —
как руку, положи.
А я Китай забуду,
забуду навсегда,
и о Китай не вспомню
везде